Черное и белое
Шрифт:
— Но каким образом он может думать, что я мертв, если он всего лишь ранил мне плечо.
— О, ты не знаешь! Он сделал гаввах и если бы я не успел, демоны разорвали бы тебя, как хищные пираньи. Излучения страдания и боли называются гаввахом и являются пищей демонов. Гаввах способен насытить многих, очень много демонов. Самое вкусное, желаемое блюдо на их пиру — тот гаввах, который получается при истечении физической крови и при физической боли людей или животных. В эти минуты выделяются самые жгучие излучения, особой силы, от которых демоны, однако, становятся демонами. Я уверяю тебя, чтобы получить
Алексу стало не по себе — может быть, от действия целительной мази, а, может, от той жуткой развязки, что ожидала его.
— Так вот какой была бы моя участь! Я полагал, что враг мой плохой воин и рука его не точна. А он уготовил мне жуткую смерть, отдав меня любителям гавваха! Шаман, я обещаю тебе, я найду его, он не отдаст свою сиайру демонам. — Алекс встал, кровь его кипела и требовала решительных действий. Несомненно — он получил хороший жизненный урок — познал коварство зла и оценил добро. Но какой ценой! — Нам надо спешить, — в полголоса сказал Алекс. — Мне необходима помощь, и я прошу: пусть мой путь станет и твоим. Поделим невзгоды пополам. Что скажешь, шаман?
Шаман вздохнул глубоко и грустно, опустил глаза и не поднимал их.
— Я был в мирах возмездия и поднимался в миры просветления. Поверь, однако, для меня было бы честью разделить твой путь, но эти… они не позволят, — шаман исподлобья бросил взгляд в сторону скал. — Они давно там, они терпеливо ждут меня.
— Кто? — недоумевал Алекс.
— Блюстители кармы, — холодно ответил шаман.
Огромные существа, утопая в фиолетовом свете, стояли на фоне мрачной красоты скал. Атмосфера в неясном ожидании чего-то наполнилась таинственной тишиной. Существа были серы и полупрозрачны, как мутное стекло, тела мозаичны и прямоугольны. Их морды имели сходство с мордами сторожевых собак: те же торчащие уши и холодные, неумолимые, зорко наблюдающие глаза.
— Зачем они здесь?
— Бубен. Мой бубен… я ударил в него, однако, чтобы спасти тебя. Теперь меня ждет неминуемый спуск в нижние слои чистилищ, — обреченно вздохнул шаман.
— Почему? Ты не сделал ничего плохого. Так не должно быть… это несправедливо!
— Алекс, эти существа, блюстители кармы, высокоинтеллектуальны, они видят человека насквозь с самых первых дней его жизни. Они могут, однако, проникнуть в глубинную память человека и знают о нем все. Но сфера их чувств холодна, как лед, им абсолютно чужды любовь, ненависть, сострадание, справедливость… Их невозможно обмануть, однако, или вымолить пощаду. Они не уйдут, пока я не подчинюсь их воле и не начну свой спуск.
— Но в чем твоя вина?
— В их понимании, я предпринял труд по преобразованию чистилищ. Я, однако, вмешался в их жизненный процесс. Звук бубна, церковного колокола, свет церковной свечи действуют на демонов одинаково — демоны бегут, в панике бегут. Я спас тебя, а иначе я бы опоздал. Я обязан подчиниться, и я спущусь вниз, путь мой лежит через этот овраг, куда бежали демоны и твой враг. По всей видимости, они знают короткий путь в нижние слои. Ты, однако, несомненно, пойдешь за врагом своим, ты вынужден спуститься вниз.
— Шаман, отчего ты думаешь, что мой враг идет вниз? Он с большим
— Да! Он ищет защиты, однако, у тех, кто нес его вверх буквально на своих плечах, вступая в противоречия с блюстителями кармы.
Алекс невольно бросил быстрый взгляд вдоль скал — блюстители кармы не изменили своей позиции, их пристальные взгляды по-прежнему не отпускали Алекса и шамана.
— Начнем спуск, однако, — сказал шаман, — но будь осторожен — овраг кишит демонами-стражниками, они будут преграждать тебе путь, охраняя твоего врага.
Чем ближе они подходили к оврагу, тем мрачнее становился ландшафт — почва интенсивно фосфоресцировала, пересекаемая лучами лилового света, черный туман клубился над оврагом, создавая какие-то неясные устрашающие образы. У самой кромки оврага Алекс остановился и обернулся. Блюстители кармы удалялись, несмотря на свои огромные размеры, медленно и плавно. За спиной уже не было слышно множества голосов, отсутствовало всякое движение. Осторожно и неуверенно Алекс шагнул вглубь оврага, меч его был наготове, шаман шел за ним. Красные глаза демонов-стражников непредсказуемо возникали из темноты то там, то здесь, а гасли медленно, призрачно растворяясь. Здесь в овраге царствовала тишина, казалось, Алекс лишился восприятия, все остановилось, даже время. Тело его налилось тяжестью, было уставшим, ему хотелось спать. Желание лечь и уснуть вскоре стало непреодолимым. Ноги запинались одна за другую, полное безразличие ко всему доминировало над всем остальным.
— Шаман, помоги мне, если можешь, — едва выговаривая слова, попросил Алекс, — я не ощущаю тверди под ногами, совершенно неосознанно хочу спать. Что происходит? Может, это твоя мазь?
— Не волнуйся, однако, я однажды проходил этот путь. Не сопротивляйся охватившей тебя сонливости. Это осуществители кармы переносят нас в другой поток времени. Мы уснем и внезапно проснемся в изменившейся обстановке. Будь рядом, однако, дай мне руку, пройдем этот путь вместе, — сильно растягивая слова, вымолвил шаман.
Алекс ощутил руку шамана, как последнюю реальность, и забылся.
Безликие
Через некоторое время он открыл глаза и глубоко вздохнул, как если бы кто-то напугал его спящего или он вынырнул из воды, вынужденно долго пребывая в ней. Он лежал на спине в странной нелепой позе, в какой люди обыкновенно не спят. Его тело было изогнуто так, как если бы чья-то гигантская равнодушная рука швырнула его наземь за ненадобностью. Рядом, обхватив руками свои мешочки и баночки, лежал шаман, глаза его были открыты, но вставать он не спешил.
— Прибыли, однако, — хрипло прошептал шаман.
Алекс молчал, говорить не хотелось. Они лежали на дне огромной котловины, замкнутой среди невысоких, но неприступных откосов. Серую твердую почву покрывала растительность, чем-то отдаленно напоминающая мхи земной тундры, жесткими разорванными клоками она произрастала повсеместно. Множество людей присутствовало рядом, но никто из них не заметил или не хотел замечать появление шамана и Алекса. Не было сомнений, что обитатели этих мест — люди, но их лица были подобны блинам и размыты, как намокшая акварель.