Чёрное и Белое
Шрифт:
– А что, по-твоему, я могу поделать?
– нервы Павла заметно натянулись.
– Вот в данной ситуации лично ты, что можешь мне посоветовать? Дать, как ты выражается, в морду?
– По крайней мере, этот шаг скинул бы с тебя нерешительность и настроил на борьбу.
– Да я итак без конца борюсь!
– Не заметно!
– Да как ты!.. Как ты можешь утверждать того, чего совершенно не знаешь?
– кипело мужское возмущение.
Олег готов был ответить, парировать, спор мог запросто превратиться в ссору, если бы в этот момент не загудел сотовый
Олег достал из кармана гудящий телефон, взглянул на табло и прошёл в другую комнату.
– Привет, Ань.
– Парень плотно прикрыл за собой дверь.
– Как дела?
– Да вот, новости тебе сообщить хочу.
– Голос девушки звучал непривычно тихо и трагично.
– Сегодня прошло последнее заседание суда над пацанами.
– Последнее? Уже последнее? Я и про первое-то не знал. Почему не сказала?
– Да какая разница? В общем, Леону десятку впаяли.
– Десять лет?
– ахнул Олег.
– Так много!
– Учитывая, сколько на него накопали, могло быть и больше.
– Ты была в суде?
– Нет, конечно, Леон запретил приходить. Наши его не бросили, адвокат проделал большую работу.
– Всё равно, много. А остальные?
– Тоник тоже десятку сорвал. Другим дали сроки поменьше.
– Десятку...
В разговоре зависла скорбная пауза, словно траурная минута молчания.
– Спасибо, Ань, что сказала, - вновь заговорил Олег.
– Если будешь передавать Леониду весточку, припиши и от меня пару нежностей.
– Ладно, - согласилась девушка.
– Ты так и остался жить с тем хмырём?
– Да.
– Хорошо с ним?
– Знаешь, лучше, чем я ожидал.
– Прижился, значит. Ну и зачем тогда Леону от тебя нежности?
– Ну...
– Олег пожал плечами. И действительно, зачем? Данный эпизод с данным персонажем уже завершился, так почему бы и не убрать его на дальнюю полку в архиве памяти?
– Передай всё равно.
Закончив разговор, парень почти машинально убрал телефон обратно в карман. Десять лет. Несмотря на то, что Дрон признала срок небольшим, Олегу он казался огромным. И ведь этот срок вполне мог получить он сам. Он сам. Но не получил, а свободно живёт и радуется жизни. И должен благодарить за это Леонида. Леонида, который отныне заперт в холодной камере на долгие десять лет.
"Когда выйду, я найду тебя. Так что не смей уезжать из города."
А вдруг его столь великое благородство небескорыстно? Вдруг Леон под видом спасения пытается ещё больше привязать к себе Олега чувством вечной благодарности? Выйдет через десять лет, найдёт и посадит на ошейник морального долга.
– Чёрт. Чёрт!
– вырвался тихий возглас.
– Что-то случилось?
– поинтересовался позади взволнованный голос.
Олег резко развернулся. Павел. Павел. Хороший человек, добрый, великодушный, спас, приютил, ввёл в свою семью. Вот только слабый он. С Леонидом ему не тягаться. Да, десять лет - это много, но однажды и они пройдут. И тогда Леонид придёт сюда и заберёт свою Козочку. И Павел защитить не сможет.
Придётся от Павла уйти. Из его дома, из его семьи, где приняли бедного бродягу, признали своим. Не хотелось, однако, если Павел останется таким же вот тюфяком, то придётся, ибо возвращаться в плен Леонида Олег более не собирался.
– Плохие новости?
– вновь спросил Павел.
– Ты должен возобновить занятия боксом, - проигнорировал Олег вопросы.
– Ты опять за своё.
– Мужчина разочарованно развёл руками.
– Не спорю, мне бокс нравится, но...
– Вот и займись им!
– Олег был твёрд в требовании.
– Но я не собираюсь использовать его в обычной жизни и давать кому-то в морду, как ты того желаешь.
– Значит, ты трус.
– Что?
– Павел совсем не ожидал услышать подобное заявление. И от кого? От друга.
– Да, ты трус, - продолжал жестокий обвинитель.
– Трус и слабак.
– Потому что я не пускаю в ход кулаки?
– присоединился к обиде гнев.
– Ты трус и глупец! Ты слизняк, которого все давят!
– Да что на тебя нашло такое? Тебе испортили настроение?
– Причём тут кулаки? Ты вообще никак не можешь противостоять! Даже словом. Не мужик, а тюфяк настоящий!
– Ну, вот что, сначала остуди истерику, а потом поговорим. А я больше не желаю слушать твои оскорбления!
– И Павел повернулся, чтобы уйти прочь.
Но тут ему в спину воткнули новое обвинение:
– Да, ты только и умеешь, что уходить, сбегать! Это всё, на что хватает твоей "смелости". Слизняк! Ничего удивительного, что тобой все пользуются!
– Прекрати!
– снова развернувшись к противнику, зло прошипел Павел.
Однако его шипение никого не напугало.
– А разве не так? Оглянись, тебя же все чморят. Любовничек твой бросил и забыл за ненадобностью, и не боится, что ты побежишь за ним. Дружки насмехаются, потому что знают, ты всегда будешь ниже них по уму. Жена доит твой кошелёк, зная, что ты не решишься ударить её по руке. Предприимчивый коллега вообще открыто пользуется твоей трусостью.
В груди у Павла бурлило негодование, разум бунтовал в пламени возмущения. Да что этот мальчишка себе позволяет!
– Чего ты добиваешься? Ссоры?
– Ударь меня.
Новый шок отвлёк разум от гневной революции. Это шутка или безумие?
– Олег...
– Давай же, ну! Ударь меня!
– Зачем?
– Вот видишь, я оскорбляю тебя, издеваюсь, а ты хоть и злишься, но терпишь. И думаешь, я оценю это благородство? Да, оценю, как и остальные! Я стану пользоваться твоей добротой и трусостью! Ведь я знаю, что в ответ ты ничего мне не сделаешь!
– Ты ведёшь себя, как сумасшедший!
– Нет, Пашенька, я вполне нормален. И если ты меня не ударишь, я именно так и буду к тебе относиться, как к мерзкому слизняку.