Черное лето
Шрифт:
– Тебе неудобно говорить, да?
– Верно.
– Что у тебя там творится, По?
Он понял по голосу, что она улыбается.
– Какая информация у вас появилась, босс?
– Тест на наркотики оказался отрицательным. Но его следы остаются в организме лишь несколько часов, так что тут ничего удивительного.
– Этого и следовало ожидать. Спасибо всем…
– По, милый, можешь помолчать? Тяжелых наркотиков мы не нашли, зато нашли кое-что другое, тоже очень интересное.
Желудок По сжался.
– Продолжайте.
– Если бы мы не стали делать жидкостную
По сглотнул. Он уже и забыл, насколько высокую цену она запросила.
– …то мы обнаружили некоторую несостыковку. Сначала мы подумали, что это похоже на тетрагидроканнабинол, и это, по крайней мере, было бы логично.
– Почему?
– Тетрагидроканнабинол указывает на микроэлементы, что называется, «травки», и очевидно, что она остается в организме гораздо дольше, чем иные вещества. Если мы и могли обнаружить какой-никакой наркотик, то только этот.
– Но это оказался не он?
– Нет, не он, По. Хотя посредственный специалист мог бы и не понять разницу, но я, как ты сам понимаешь, не посредственный специалист. Это не ТГК, это кое-что другое. Разделив белки и повторив анализ, мы обнаружили, что на самом деле это химическое вещество, которое содержится только в тубер аэстивум.
– Тубер аэстивум? – Теперь По уже не волновало, что Ригг все слышит, да и в любом случае ему эти слова вряд ли о чем-то говорили.
– Черные летние трюфели, По. Они стоят фунт за фунт, больше, чем золото.
– То есть ты хочешь сказать…
– Ты знаешь, что я хочу сказать, По. До того, как прийти в библиотеку Олстона, Элизабет Китон лакомилась одним из самых дорогих ингредиентов в мире.
Глава двадцать третья
По сумел сдержаться и ничем себя не выдать. Ригг ничего не заподозрил, и хорошо. По не знал, как это преподнести.
Если Элизабет Китон ела трюфели, прежде чем явиться в библиотеку Олстона, объяснений могло быть только два: либо ее держал в плену самый эксцентричный гурман в мире, либо… ее вообще не держали в плену.
В правдоподобности первого варианта По сильно сомневался.
Причина, по которой Китон не спросил о дочери, теперь была очевидна: он знал, где она все это время находилась.
Каков отец, такова и дочь.
Но если ее не похитили, что, черт возьми, они задумали? Ради чего оба согласились отдать шесть лет жизни? Какой у них мог быть мотив?
И что они планировали делать дальше? По какой-то причине Китон назначил По личную встречу и сделал ему загадочное предупреждение. Чего тут не хватало? Какой части головоломки недоставало?
Ему нужно было поговорить с Элизабет Китон. Так он и сказал Риггу.
– Зачем?
По заранее подготовил версию для констебля.
– Чтобы извиниться за то, через что ей пришлось пройти. И выяснить, смогу ли я понять, почему Китон не спросил о ней.
Он ожидал, что Ригг возмутится и скажет, что Элизабет явно не в том состоянии, чтобы разговаривать с человеком, по
Но Ригг возмущаться не стал.
– Она пропала.
– Что значит пропала?
– Нам не удалось связаться с Элизабет Китон. Она не выходит на связь с сотрудником по взаимодействию с семьями, не появляется на встречах со службой поддержки потерпевших. Не появлялась в «Сливе и Терне». Прости, По, но мы понятия не имеем, где она.
Ригг говорил еще что-то, но По уже не слушал. Все это казалось полнейшим абсурдом. Почему Элизабет снова исчезла? Если только это тоже была часть плана, на который намекал Китон… но абсурдом казалось и это. Хотя с другой стороны, этот план разрабатывался как минимум шесть лет – почему он думал, будто сможет понять, что происходит?
По знал одно: что бы они ни задумали, он сомневался, что это кончится хорошо лично для него. Опасность была совсем рядом, но притаилась, как крокодил в мутной воде, и он не мог ее видеть.
Обнаружить, что Элизабет съела трюфели до того, как прийти в Олстонскую библиотеку, в определенном смысле было удачей. По всей видимости, она совершила ошибку. Но эта ошибка была небольшой и мало что значила с юридической точки зрения. Китон был явно не виноват в ее гибели, и она явно была жива. То, что ее на самом деле не похитили, не имело никакого значения. Отец ее не убивал.
Китон выйдет на свободу. И у По будут проблемы. В этом он не сомневался.
Выход оставался только один. Дальше тянуть было некуда. Пришло время бросить козырь. Нажать ядерную кнопку. Он разблокировал смартфон, напечатал четыре слова и отправил.
Четыре слова, появление которых Китон предугадать не мог: «Тилли, у меня проблемы».
Глава двадцать четвертая
По нужно было вернуться к началу. Делом Джареда Китона он уже занимался, но на этот раз ему требовалась проверка посерьезнее. Он намеревался зайти глубже. Составить полный психологический профиль. Выяснить, кто этот человек на самом деле. Что им двигало. Кому он причинил боль на пути к своей кулинарной славе. Разузнать у них то, чего не рассказал бы никто другой.
И то же самое касалось и дочери. В прошлый раз он понимал роль Элизабет как роль жертвы, а не соучастницы. Одним из правил жизни По было следующее: у каждого есть свои секреты. У Элизабет их, очевидно, было несколько.
Интересно, какие он обнаружит?
По пути в Хердвик-Крофт он попытался подсчитать, в какое время может приехать Брэдшоу. Он ни секунды не сомневался, что она приедет. Было уже два часа, а сообщение он отправил полчаса назад. Он рассчитал, что если она прочитает его, как только получит – этого следовало ожидать, потому что ее телефон постоянно был в ее поле зрения, – то приедет завтра вечером. Просто сорваться и примчаться она больше не могла – сперва ей требовалось перераспределить свою работу, – так что ожидать ее следовало не раньше, чем после обеда. Следовательно, у По было достаточно времени, чтобы запастись странным хлебом и подозрительно воняющим чаем.