Черное на черном
Шрифт:
Блэк не потрудился ответить.
Он точно знал, что за «другую сторону» упоминал мужчина в его наушнике.
Йен Стоун охотился на Блэка так же, как Блэк охотился на него. Кошка и мышка, волк и заяц - они менялись ролями каждый час, каждый день, иногда каждую минуту.
Опустив оружие, Блэк убрался от окна.
Он опустился на пол, немедленно разбирая винтовку и убирая детали в длинный кейс, лежавший на тонком оливково-зелёном ковре. И вновь он работал со скоростью и точностью, которая меня восхищала. Он уже убрал большую часть деталей в пенопластовые прорези внутри кейса, затем поднял руку, выключил
«Ты все ещё там, Мири?»– послал он.
Я научилась прикидываться дурочкой. Наверное, меня должно было беспокоить то, как хорошо я научилась играть ничего не подозревающую подружку. Хотя опять-таки, меня учили пользоваться чем угодно, когда того требовали обстоятельства.
«Хочу ли я знать, что это было?»– я позволила своим мыслям прозвучать чуть резко.
Я ощутила, как Блэк вздохнул.
Я пыталась дать ему шанс рассказать мне вещи, открыться мне о том, где он был, что делал, что на самом деле чувствовал. Я пыталась поддерживать между нами открытую линию на случай, если он передумает... на случай, если я понадоблюсь ему.
Пока этого не случилось. Ни разу.
Я чувствовала стыд, даже сейчас томящийся на заднем фоне как дым. На переднем плане я чувствовала, как он тихо думает о том, что ему надо бы получше меня блокировать. Я чувствовала, как он думает, что теперь меня слишком много в его свете, чтобы он так небрежно относился к поддерживанию этой линии. Он не мог спустя рукава относиться к разделению мыслей, пока находился здесь.
Когда он не ответил, я вновь надавила на него.
«Что ты сейчас делаешь, Блэк?– в этот раз я позволила ему ощутить больше моих настоящих чувств. Беспокойство текло сквозь мои мысли, и я чувствовала, как это обезоруживает его, заставляя стиснуть зубы.
– Ты должен знать, что я о тебе беспокоюсь...»
Подавляя свою реакцию, Блэк послал мне импульс заверения. «Просто кое-какую работу для клиента, - послал он в ответ более-менее правдиво.
– Я знаю, тебя уже тошнит от этой фразы, но я действительно пока не могу сказать тебе больше, Мири. Я бы сказал, если бы мог».
«Какой клиент?– послала я.
– Кто он? Это ты мне можешь сказать хотя бы?»
«Ты уже знаешь, кто он».
«Блэк».
«Я тоже не настолько тупой, как ты думаешь, детка».
Я начала протестовать, но ощутила его улыбку.
Он послал мне импульс жара.
Когда я резко отреагировала, и мой свет вспыхнул в его свете, Блэк отстранился, во второй раз стискивая зубы. Я ощутила, как усиливается его боль. Я чувствовала там интенсивное желание, нарастающее и становящееся почти безжалостным, пока он не взял все обратно под контроль. Я чувствовала, как он думает о сексе. Там мелькали образы... желание. Работа делала все только хуже. Стресс. Он хотел утешения. Он хотел утешения и близости. Черт, он хотел физической разрядки.
Он не знал, как долго сумеет это выносить.
Я оставалась тихой, прямо за стеной, которую он между нами воздвиг.
Я не нарочно так отреагировала, и уж тем более не для того, чтобы причинить ему боль, но я все равно чувствовала себя виноватой. Я честно ничего не могла поделать. Что бы ни удерживало нас так тесно связанными - что бы ни упрощало подслушивание его мыслей и голосов вокруг него - то же самое заставляло меня так сильно хотеть его, что временами я едва могла контролировать себя. Настолько запутавшись в его сознании, мне приходилось делать все, что в моих силах, чтобы не тянуть его к себе.
Я чувствовала, как он скучает по мне.
Для нас обоих это стало непрекращающейся физической болью.
Он несколько раз тоже был близок к тому, чтобы сказать мне.
Близок. Но он не сделал этого.
Я чувствовала, как он думает о том, каким грёбаным трусом он все ещё был со мной.
Стена между нами сместилась, сделалась пористой.
«Я расскажу тебе все, как только смогу, - пообещал Блэк.
– Я закончу с этим как можно быстрее, Мири. Клянусь богами, так и есть... я обещаю».
Я позволила ему ощутить мой скептицизм.
Не то чтобы он врал о попытках вернуться ко мне.
Он скорее приуменьшал значение опасности, в которой он пребывал, а также то, насколько все плохо было для него.
«Ты серьёзно не собираешься ничего мне говорить?– послала я.
– Ничего о том, что ты делаешь, или с чем все это связано... или почему ты на это согласился?»
Опустив крышку кейса и застегнув металлические защёлки с обоих концов перед тем, как крутануть кодовый замок спереди, запирая оружие, Блэк вздохнул. Я ощутила, как он борется с тяжёлым чувством, которое пыталось завладеть его светом.
Отбросив его в сторону, он покачал головой, вставая на ноги и крепко сжимая ручку кейса в ладони.
«Нет, детка, - мягко послал он, вкладывая в эти слова извинение.
– Не собираюсь».
Стоял февраль.
Это был холодный, ветреный, иногда дождливый, а иногда с голубым небом февраль, и я сидела в итальянском ресторане на Калифорния стрит, а мои грибные ньокки со сливочным соусом остывали с каждой минутой. Я даже не притронулась к ним. Они просто лежали на тарелке между моими локтями, и теперь даже сам запах вызывал волны тошноты в моем животе.
Я прикусила губу, борясь с раздражением и уставившись на мужчину, сидевшего напротив.
У нас с ним уже был этот разговор.
Не в тех же самых словах.
Скорее сама тема разговора казалась слишком похожей на разговор, который я вела с ним в Бангкоке несколькими месяцами ранее. Во время того разговора он тоже отказывался воспринимать меня всерьёз. Он также отказывался верить, что Блэк в опасности.
Как и в тот раз в Бангкоке, Кико сидела рядом с ним, слушая, как мы спорим, и изучая своими темными пытливыми глазами моё лицо.