Черное на черном
Шрифт:
Я не потрудилась ответить.
Я знала, что он прав.
Существовала довольно высокая вероятность, что мы не сумеем приблизиться к Лувру, по крайней мере, сегодня. Но я все равно чувствовала необходимость попробовать.
Я не знала, откуда взялась эта тяга. По правде говоря, мне было все равно.
Я беспокоилась о Блэке.
Если Йен его поймал, он мог в этот самый момент поливать его тело бензином. Он мог примотать руки Блэка проволокой к какой-нибудь религиозной статуе в Лувре и готовиться поджечь его в каком-то извращённом квази-религиозном
Эта мысль не очень-то помогала положению дел.
Пересекая пустую дорогу перед затемнённой северной стеной музея, я заметила на трекере GPS, что РЧИД-чип Блэка светился ярко-синей точкой в южной секции музея, называвшейся Павильон Денон - который являлся самым популярным крылом музея, поскольку там находилась Мона Лиза.
Перед нами находилась запертая камнетёсными арками дорога странно средневекового вида, которая вела к площади Каррузель, развернувшейся перед входом в Лувр. Если карта была верной, то мы сможем обойти вокруг, отправившись по улице Риволи к улице Пирамид и пройдя вдоль северного крыла обширного здания. Конечно же, мы вынуждены были предположить, что вся местность охватывается камерами видеонаблюдения и прочим.
При условии, что она вообще не заперта.
Учитывая, что там располагался обширный парк, и там не было дорог, доступных кому-либо кроме автомобилей охраны, я вынуждена была надеяться, что можно пройти пешком.
Казалось, мы шли очень долго.
Мимо нас проехала случайная машина, но поскольку мы были одеты во все чёрное, не думаю, что мы сильно выделялись. Я держала телефон в кармане, чтобы экономить заряд батареи и минимизировать привлекаемое внимание, но фонари горели вдоль дороги на всем пути, так что я знала - мы видимы для любого, кто наблюдает за нами из окон. Все эти окна выглядели темными, стояла зловещая тишина и холод - холоднее, чем в Сан-Франциско со всем этим ветром, дувшим в лицо - но я знала, что за нами могут наблюдать глаза.
Ник и Энджел беззвучно шли следом, все мы держались в тени северного крыла, которая раскидывалась за пределы сада Тюильри.
Дойдя до конца, мы свернули налево, на улицу Пирамид.
Дорога ныряла в туннель под данной секцией парка, но слева от нас, до туннеля, пешеходная дорожка огибала южную сторону того же здания, вдоль которого мы только что шли по главной дороге. Спустя несколько минут мы шли по своим же следам, но уже вдоль внутренней стены, направляясь к круговому развороту и главному входу в Лувр.
Я уже видела впереди нас огни.
И все же вокруг было нервирующе тихо. Все, что я слышала - случайный треск листьев или песка под ногами, пока мы шли по траве. Мы держались парка, сторонились самой пешеходной дорожки, чтобы не идти по освещённой полосе прямо под окнами.
Я ничего не видела и не слышала.
Ни характерного жужжания рации. Ни приглушенных голосов или двигателей машин охранников.
Я использовала ещё один из гаджетов Блэка, чтобы отыскать камеры видеонаблюдения - второй радиочастотный отслеживатель, но этот содержал детектор сигналов широкого спектра и разрабатывался специально для обнаружения видеонаблюдения. Он был размером с маленький телефон - вдвое меньше моего настоящего телефона - и согласно ему, в нашем текущем окружении не было активных устройств.
А значит, если на нас были наведены камеры, то они либо использовали такой метод передачи данных, который это устройство отследить не могло, либо они были отключены.
Вероятно, это должно было стать облегчением, но не стало.
Мы прошли по пустынному парку вплоть до цементного кругового разворота перед Лувром, не услышав и не увидев ни единого признака жизни. Мы добрались до самого разворота и увидели, что он абсолютно лишён любого рода автомобилей.
Мои глаза метнулись к зданию Ришелье, слева от стеклянной пирамиды.
Оранжево-жёлтые направленные светильники освещали переднюю часть похожей на замок основной постройки, придавая ей ещё более драматичный вид, чем на дневных фото. Фонари точечно освещали просторный двор, раскинувшийся перед нами, дополнительный свет лился из квадратных ниш, встроенных в цемент. Сама пирамида светилась слабым жёлтым свечением, из-за чего казалась чужеродной, но в то же время совершенно уместной посреди каменного двора. Более мелкие пирамиды по обе стороны, расположенные ближе к U-образной постройке, также освещались изнутри.
Зеркальные бассейны окружали пирамиду с трёх сторон, но ни один из фонтанов не был включён, поскольку сейчас была середина ночи.
Опять-таки, тишина казалась странно абсолютной.
Мы пересекли край парка, и украшенная орнаментом каменная арка осталась справа от нас, когда мы вошли на дорогу, пересекая её по диагонали. Я ощущала себя беспокойно видимой, когда мы вошли прямо в свет фонарей, кольцом окружавших сам разворот, но я не замедлила шага.
Я также никого не видела, ни единой души.
Как только мы подошли ближе к стеклянной пирамиде, прямо перед нами оказалась статуя одинокого солдата на гарцующей лошади, виднеющаяся лишь как тёмный силуэт на фоне стекла пирамиды. Я обернулась на Ришелье, как только мы подошли к краю каменного дворика, поражаясь масштабам этого древнего места, красоте балконов и колонн, окаймлявших нас с трёх сторон.
Я никогда прежде не была в Париже - или во Франции вообще.
Только сейчас до меня дошло, как странно, что моё первое видение самой знаменитой достопримечательности города было именно таким.
– Где люди?
– тихо спросил меня Ник.
Я понимала, что он избегает шипящих звуков, которые будут слышны сильнее. Я знала, что он поступает правильно, хоть место и казалось совершенно пустынным.
Я не замедлила шаг, чтобы ответить ему.
– Я не знаю, - призналась я.
– Мне это не по духу, док.
Я кивнула, оглядываясь на него. Его глаза не переставали сканировать открытое пространство вокруг нас даже для того, чтобы взглянуть на меня.
Мне это тоже не нравилось, но я не знала, что с этим делать.