Чёрное пламя
Шрифт:
– Я пришёл вам сообщить хорошую новость, мистер Трумен! – Продолжая улыбаться, проговорил бывший президент и, усевшись в изодранное кресло, спросил: – Вас ведь, наверное, интересует, что сейчас происходит в этой стране?
– Да, меня это интересует. – Неохотно ответил на вопрос Загофарта Зарота бывший генерал и в свою очередь тоже у него спросил: – Вот только где гарантия, что вы мне скажете правду? Почему я должен буду вам верить на слово?
– Это справедливое замечание. – Согласно кивнув, сказал мистер Зарот. – И я отвечу вам на этот вопрос, но только после того, как сообщу хорошую новость! Наши солдаты, что по моему приказу около часа назад выдвинулись в Зерган, что является столицей нашей страны, совершили нападение на центральную улицу и заставили ваши войска отступить.
– Если вы ждёте от меня поздравлений, то вынужден вас огорчить. Кроме проклятий от меня вы ничего не получите. – Презрительно процедил Ларри Трумен. – И работать на вас я не буду. Так что лучше убейте меня, но побыстрее!
Загофарт Зарот запрокинув голову, весело засмеялся после его слов и когда закончил, не спеша поднялся с кресла, а затем подошёл к мистеру Трумену почти вплотную. Он смотрел на него в течение нескольких мучительно долгих секунд, будто решая – убить его прямо сейчас или позже, а потом тихо проговорил:
– Сначала я вам отвечу, почему мне стоит верить на слово. Да, я заинтересован в вашем сотрудничестве со мной и мне есть смысл вам врать, чтобы путём обмана склонить на свою сторону. Но не такой уж вы ценный экземпляр, чтобы выдумывать ради вас все эти сложности. Для меня даже прощё будет вас убить. Вот видите? Я вам говорю всё, как есть. Я честен с вами. Тем более в том, что я вам сказал, вы скоро сами сможете убедиться. Я же вас возьму с собой в Зерган. Мы въедем в него, и вы сами всё увидите своими глазами и сделаете для себя определённые выводы. В вашем положении другой альтернативы нет. Вы будете со мной сотрудничать, мистер Трумен. Человек вы уже пожилой и боль не переносите так, как в молодости.
Бывший генерал поджал губы после последнего замечания мистера Зарота, но на этот раз решил промолчать, так как возразить ему было нечего, а бывший президент подошёл к двери и, открыв её, отдал какое-то распоряжение на своём зергерском языке. Сразу же в комнату втолкнули измученного грязного человека в изорванном зелёном камуфляже и без одной руки. Его обросшее густой клочковатой бородой лицо было обезображено короткими тонкими шрамами, которые были оставлены чем-то колющим. Один глаз отсутствовал. Следом за ним в комнату вошёл зергерский солдат с автоматом в руках. На левом рукаве его коричневой камуфляжной рубашки Ларри Трумен увидел жёлтую квадратную нашивку с вышитым на ней серебристыми нитями человеческим черепом. Подойдя сзади к бедняге, Зергер ударил его прикладом автомата в затылок и тот, издав слабый стон, упал посередине комнаты на колени.
– Это ваш солдат Лайен Прэст. – Сказал Загофарт Зарот, бросив презрительный взгляд в его сторону. – Он здесь ещё с самого начала войны. Его не убили, потому что он был полезен, но как видите – претерпеть ему пришлось многое. Я специально распорядился, чтобы его привели сюда для разговора с вами. Пусть он вам всё расскажет. Думаю, что это будет полезно для нашего дальнейшего сотрудничества. И если в итоге мы с вами договоримся, то вас не будет ожидать его участь.
Закончив говорить, мистер Зарот молча указал своему солдату кивком на выход и вместе с ним направился к двери. Когда они вышли, пленный эндерлийский солдат медленно поднял всколоченную голову и печально посмотрел на сидевшего на стуле связанного Ларри Трумена уцелевшим глазом, из которого по его обросшей щеке покатилась мутная слеза. Бывшему генералу потребовались неимоверные усилия, чтобы выдержать этот взгляд, и он не отводя глаз, попросил:
– Расскажи мне всё, сынок.
Бедняга облизнул потресканные губы и заговорил:
– Меня зовут Лайен Прэст. Я из десантно-штурмовой группы Аркадия Робова и я действительно нахожусь в этой проклятой стране с самого начала войны. Я был хорошим солдатом и честно выполнял свой долг. Меня несколько раз награждали медалью доблести, и я должен был вернуться в свою страну героем, но всё обернулось совсем иначе. Мы уже готовы были покинуть Зергерию на транспортнике, но его сбили, как он поднялся в воздух. Наши пилоты каким-то чудом сумели его посадить, но теперь я думаю, что лучше бы этого чуда тогда не случилось. По крайней мере, мне тогда бы не пришлось переносить весь этот ужас. Короче, посадка была очень жесткой и при ней трое ребят погибли, а я потерял руку. Но почти сразу нас окружили, и нам пришлось вступить в бой. В итоге погибли все кроме меня, а я оказался в плену. Было бы лучше, если бы я погиб раньше. Они меня пытали электрическим током и обматывали лицо колючей проволокой, но несмотря на то, что мне были известны расположения всех наших частей в Зергане, я первые полгода ничего им не говорил. Не говорил, пока они не привели женщину. Она была из другой нашей группы, которая осталась здесь уже после войны. Они изуродовали ее так же как и меня, а потом воткнув ей в живот нож, оставили связанной умирать у меня на глазах. Умирала она очень долго и в сильных муках, а я ничего не мог сделать. Только рассказать всё, что мне было известно. Я не мог просто этого больше выносить. И вам не советую.
– Ты мне предлагаешь согласиться с ними на сотрудничество? – Спросил у него Ларри Трумен. – Ты думаешь, что это правильный выход?
– Может быть он не правильный, но зато единственный. – Ответил пленный солдат и криво усмехнулся. – А вы желаете пройти через ад?
Мистер Трумен не знал, что ответить на этот вопрос. Конечно, он не хотел проходить через то, что прошёл этот несчастный, но и предавать свою страну у него не было ни малейшего желания. Он и так уже себя зарекомендовал государственным изменником. Но с другой стороны бывший генерал понимал, что благополучного исхода для него в любом случае не будет, а выбирать, конечно, лучше всего менее худший из двух плохих вариантов. Во всяком случае, так будет безопаснее.
Блокпост вооруженных сил Эндерлии.
Около города Зерган. 16:50 дня.
Ветер колыхал темно-зелёную маскировочную сеть, что свисала с навеса, под которым вокруг квадратного обшарпанного стола молча сидели капитан эндерлийских войск Славич Эферсон вместе с агентами Кенетом Кейном, Мезесом Маливаном и Сэмуэлем Сайерсом. Кружевная тень, отбрасываемая сетью, непрерывно колыхалась на крышке стола, но никто на неё не обращал никакого внимания, потому что каждый был занят обдумыванием решения возникшей проблемы.
После позорного отступления, при котором центральная улица перешла к врагу, а специальный агент Олисен куда-то пропала, агенты Кейн и Маливан чувствовали себя очень подавленно. Задание было не выполнено, и никто из них не знал, что теперь делать дальше. Капитан Эферсон сначала был в ярости, когда выслушал их доклад о том, что произошло, но потом поняв, что криками проблему не решишь, отдал приказ начать думать над дальнейшим планом действий.
Кенету Кейну совершенно ничего не приходило в голову. У него перед глазами до сих пор стояла картина, как того солдата разорвало на куски. Мужчина даже не обращал внимания на своё раненое плечо, которое уже было плотно перетянуто пропитавшимся кровью бинтом. Да и Мезес Маливан чувствовал себя не лучшим образом. Он вообще был рад тому, что они хоть живыми остались.
Бой был очень тяжелым, и одержать в нём победу было практически невозможно, так как враг превосходил их своей численностью. Они вообще могли не выйти живыми из той мясорубки, если бы у оставшихся тех троих солдат не оказалось рации, по которой они и вызвали эвакуирующий их оттуда вертолёт. Было конечно очень досадно, что всё так обернулось, но быть мёртвым всё-таки хуже.
Агент Маливан посмотрел на агента Кейна, который сидел с обращенным внутрь себя пустым взглядом и был похож на зеркальное отражение сидевшего рядом с ним агента Сайерса, у которого тоже было перебинтовано раненое плечо, а затем перевёл взгляд на капитана Эферсона. Молчание уже начинало затягиваться, и никто из них ничего так и не придумал. Мезес подумал о том, что сейчас рядом с ними не хватает агента Олисен и попытался мысленно прикинуть, какую бы идею она предложила, если бы находилась сейчас за этим столом. Но не успел он, как следует углубиться вероятный ход мыслей Каролины Би’Джей, как его тут же осенила идея.