Черное платье на десерт
Шрифт:
– Не выйдет с чем? – очнулась она.
– С Варнавой, – так же решительно и беспощадно заявила я. – Ведь ты его ждешь? А он не придет…
– Но почему? Он не любит тебя, он сам мне говорил, – лгала она мне в лицо, – он связался с тобой лишь из-за того, что ты племянница Изольды, которая помогла бы ему поймать меня… – Пунш криво усмехнулась, сигарета выпала изо рта и покатилась по ковру. – Скажу тебе больше – он вообще не умеет любить, он видит в женщине лишь самку… Но зато я люблю его. И у меня есть деньги, которые ОН ЛЮБИТ… Я знаю его слабые места.
– Я тоже. И не забывай, что и у меня есть деньги.
– Нет,
– Послушай, – снова перебила я ее, – если я действительно твоя двоюродная сестра, почему же ты не объявлялась раньше? Почему мы с тобой ни разу не встретились?
– Мы живем в разных плоскостях или даже измерениях и никогда не пересечемся… – Она прикусила губу, как это делает проговорившийся человек. – Ты не должна расспрашивать меня о наших делах…
– Я не знаю твоего настоящего имени, да и знать не хочу, но скажи мне: если ты и в самом деле дочь Изольды, как же ты могла за столько лет не повидаться с ней, не объявиться?
– Зачем мне было объявляться матери-убийце? – Пунш смотрела на меня глазами, в расширенных зрачках которых я прочла ненависть.
– Изольда не могла тебя убить, мама Надя обманула ее, сказала, что ребенок родился мертвым. Я хорошо знаю свою тетю – она не способна на преступление.
– Нет, Валентина, ты ничего не знаешь… И пусть все остается так, как есть…
– Как ты их убивала? – Я задала этот вопрос неожиданно, рассчитывая, что в запальчивости Пунш мне выложит все.
И тут вдруг она словно очнулась, вскинула голову и смерила меня с головы до ног тяжелым, холодным взглядом:
– Ты не лезь в мою жизнь, не лезь. Отдай деньги, и расстанемся…
– Не отдам…
– Отдашь, но сначала расскажи мне так же подробно, как я рассказывала тебе, каким образом кейс оказался у тебя. Цыган передал его тебе по ошибке?
– Да, ты права, его отдал мне цыган, когда я, надев одно из твоих платьев, вышла прогуляться по городу. Он сам, заметь, САМ остановил свою машину возле меня и пригласил сесть…
– Ты хочешь сказать, что этот близорукий кретин принял тебя за меня и отдал кейс? Вот что значит плохое зрение! И когда же это случилось?
– Он успел отдать мне кейс за несколько минут до собственной гибели. Я стояла у моста и видела, как вниз, в Глебучев овраг, съезжаются машины. Ворота за цыганом еще не успели закрыться, они въехали во двор и открыли там стрельбу…
– Савелий! Мерзавец! Он все рассчитал и вычислил цыгана!
Я рассказывала ей все как на духу, чуть ли не извиняясь – вот они, плоды приличного воспитания!
– Валентина… А ты не так глупа, как я думала… Я только одного не могу понять, почему ты, у которой на руках оказалось столько денег, до сих пор здесь? Почему ты не уехала отсюда? Чего ждала?
– Зачем тебе знать? Это моя жизнь…
– Но деньги мои! – гневно вскрикнула она. – И ты должна мне их отдать!
– Нет, с этими деньгами я действительно уеду, но уже с Варнавой. Какой ему смысл связываться с преступницей, когда рядом есть я?.. – И, не давая ей возможности опомниться, я выпалила то, ради чего и начала свою провокационную тираду: – Он ждет меня, ждет, когда я возьму деньги и приеду к нему. У нас уже и билеты есть. Так что на этот раз ты, Елена Пунш, проиграла… Тем более что ты никакая и не Пунш, ты присвоила себе
Случилось то, что я и предполагала. Она налетела на меня коршуном, схватила за плечи и начала трясти. Еще недавно она точно так же в бессильной злобе набрасывалась на Варнаву и чуть не вырвала ему волосы, теперь наступила моя очередь.
– Где мои деньги? Отвечай, сука! – шипела она, опрокидывая меня на спину и пытаясь сдавить горло пальцами. – Я же предупреждала, что тебе не жить… Где деньги?! Отвечай! Иначе удушу…
– …Как удушила всех тех, на чьих мертвых телах собиралась построить свое счастье?! – Я едва сдерживала ее пальцы, все сильнее и сильнее сдавливающие мое горло. – Расскажи, сестренка, как же ты умудрялась душить их, что на шее не осталось ни одного следа?.. Даже бедного Блюмера не пожалела… Ведь это твои тряпки, шпильки, пудру и помаду нашли в его квартире, где ты скрывалась и жила, пока вы с ним не распродали все имущество Варнавы… Расскажи, не бойся, это «ноу-хау» уйдет вместе со мной в могилу, если, конечно, я не последую твоему примеру и не научусь так же, как ты, умерщвлять людей каким-то оригинальным способом… У нас будет семейный подряд! И перед тем, как покончить с ними, я непременно произнесу каждому твое коронное «Тебе не жить»… Бред! Такая же пошлятина, как твои многочисленные фальшивые могилы! Сколько их у тебя? Две? Три? Или в каждом городе по могиле? Тебя не тошнит от своих же собственных фантазий? А покойники, все твои жертвы, они не приходят к тебе по ночам, не задают тебе никаких вопросов?.. Не душат тебя так же, как ты их?..
Уж не знаю почему, но мой страх вдруг куда-то улетучился. Мне стало даже смешно, что меня душит та, которая только что назвалась моей двоюродной сестрой…
Мне было обидно за Изольду, которая, рассиропившись от нахлынувших на нее, пусть даже и запоздалых, материнских чувств, совершенно потеряла ориентацию в реальном мире и собиралась пойти и сдаться, взвалив на себя вину за погубленные Пунш жизни. Сначала было бы неплохо убедиться в том, что Пунш действительно ее дочь. Разве можно вообще верить такой бестии?!.
– Хорошо, – прохрипела я, когда до меня стало доходить, что еще немного, и она на самом деле меня удушит. – Я привезу тебе деньги. Ты сама сможешь взять их часа через два, не раньше, в квартире моей матери… Думаю, что тебе не надо объяснять, где она находится, ведь ты же моя родственница, значит, все знаешь и у тебя имеются ключи от всех наших квартир, не так ли? Иначе как бы ты проникла в квартиру Изольды и выкрала у нее зажигалку и рюмки… Так вот, деньги будут ждать тебя, повторяю, в квартире моей матери… И Варнава должен прийти именно туда.
Мне необходимо было заманить ее куда-нибудь, чтобы потом, вырвавшись на свободу, успеть предупредить об этом Смоленскую или Ивана. Я собиралась это сделать через Чашина. Привлекать коллег моей тетушки из прокуратуры мне пока не хотелось: как-никак деньги Пунш я присвоила, и она могла рассказать о них на допросе. Что стоило бы потом оперативникам вычислить, где я была в течение последних дней после возвращения с юга, тем более что за мной наверняка была установлена слежка и меня могли видеть в камере хранения вокзала. Не хватало только, чтобы с таким трудом добытые и сохраненные деньги конфисковали!