Черное платье на десерт
Шрифт:
– Стой! Подожди! Связь держим через Желткова. Это я так, на всякий случай. Запоминай его номер…
И он продиктовал.
Вернувшись в машину, я приказала Мише мчаться на Театральную.
– У тебя есть оружие? – спросила я. – Да быстрее же ты! Может быть, Изольда в опасности. Кто-то позвонил от моего имени и назначил ей там встречу… Мне кажется, что я знаю, кто это…
Я поражалась этой мерзавке Пунш, которая во всем опережала меня. Вот и теперь, пока я, как дура, выкладывала Варнаве все, что о нем думаю, осыпая его упреками, она, не теряя времени, поехала на встречу
К тому же названный им адрес был мне знаком. Какие-то неясные образы, запахи, голоса смешивались со звучанием названия улицы, сочетанием цифр… Где, где я раньше могла слышать этот адрес?
Мы ехали достаточно долго, пока машина не влетела в темный двор по улице Театральной, дом тринадцать, и не остановилась возле подъезда, чуть освещенного тусклой лампочкой.
– Смотри, Иван здесь, – шепнул мне Миша, кивнув головой куда-то в сторону. Повернув голову, я увидела посередине двора черное большое пятно – «Мерседес». И почти в эту же секунду из него вышел Иван и быстрой походкой направился в нашу сторону. Следом за ним бежала Смоленская.
Иван махнул рукой, и Миша тотчас погасил фары.
– Ты?.. Здесь? – Голова Ивана просунулась в открытое окно рядом со мной, и я почувствовала тонкий запах табака и одеколона. – Ничего не понимаю… А кто же тогда ТАМ?.. С кем же она разговаривает?
– Думаю, что с Пунш…
– Пунш? А ты? – услышала я взволнованный голос Смоленской. – Где была ты, Валя?!
– У меня были дела, – произнесла я как можно тверже, памятуя о том, что лучший способ защиты – нападение, и, чтобы не дать им возможности упрекнуть меня в безответственности, сама набросилась на них: – А вы-то, вы почему отпустили ее одну? Она давно там?
– Давно. Но не похоже, чтобы ей там грозила опасность… Думаю, что если это действительно, как ты говоришь, Пунш, то она пригласила Изольду не для того, чтобы убить, а для разговора. Твоя тетушка – следователь, Пунш – сама знаешь кто… Им есть что сказать друг другу, – ответил Иван.
Я поражалась спокойствию, с которым это было сказано.
– Я пойду к ним…
Меня всю трясло, даже явственно стучали зубы. Слишком тяжелый выдался денек…
– Тс… Где-то хлопнула дверь. Похоже, она возвращается…
В желтых прямоугольниках освещенных окон подъезда промелькнули черные силуэты.
– Их двое. Они обе выходят… – прошептала Екатерина Ивановна.
Дверь открылась, и на крыльце появились сразу две женские фигуры. Это была Изольда и Пунш. Они мирно о чем-то говорили, после чего Изольда быстрым шагом направилась к арке, соединяющей этот дом с соседним, а Пунш продолжала стоять на крыльце, словно провожая ее взглядом.
Мы ничего не понимали.
– Наверное, она пошла за кем-то еще… Судя по всему, они обо всем договорились. Посмотри, как спокойно они обе себя ведут…
А мне вдруг показалось, что Пунш помахала нам рукой. Как старым знакомым.
– Вы видели? – спросила я Ивана, продолжавшего стоять возле машины и не спускавшего взгляда с Пунш.
– Видел…
Вдруг Пунш, резко развернувшись, пошла прямо к нам. Светлое
– Наверное, она хочет нам что-то сказать… – предположила я.
Цокая каблучками, Елена Пунш, лица которой мне пока еще не было видно, приблизилась к машине, подошла к Ивану и Смоленской и проговорила хрипловатым, словно простуженным голосом:
– Что вы так на меня смотрите? Не узнаете? Это же я…
Я выскочила из машины и теперь с изумлением рассматривала стоящую прямо передо мной Изольду. В темноте мы даже не заметили, что у этой Пунш другая прическа, точнее, полное отсутствие хвоста. Похоже, все четверо – Иван, Смоленская, Миша и я – видели только светлое платье.
– Что за маскарад? – жестко спросил Иван, и я впервые почувствовала, какую власть он имеет над моей теткой. – Ты можешь мне что-нибудь объяснить?
– Я отпустила ее… И сейчас же еду сдаваться…
– Что? – спросили мы все в один голос.
– Иван, к чему все это?.. Ты же знаешь, ГДЕ я была в мае… Все бесполезно. Мы ни о чем с ней не договорились.
Она повернулась к Смоленской и посмотрела ей прямо в глаза:
– Катя, это я, я убила их всех… я… И не смотрите так на меня, не надо, а лучше отвезите в прокуратуру… Мне бы покурить, Ваня… А ты, Валентина… ты прости меня, если сможешь…
Иван, не теряя самообладания, склонился к Мише и сказал ему вполголоса:
– Всем – домой! – и пошел к своей машине.
Я была слишком ошарашена случившимся, чтобы оставаться в машине и слушать гнетущую тишину, пахнущую если не кровью невинно убиенных, то уж предательством во всяком случае…
Мне не хотелось ничего анализировать, вспоминать, да и вообще давать волю чувствам. Помню только, что голова моя в тот момент работала на редкость ясно, и я совершенно не верила в то, что сказала Изольда. Хотя у меня не было возможности поговорить с ней наедине и решение сдаться она приняла самостоятельно, больше того – сама надела на себя платье Пунш, чтобы дать той возможность уйти в ее одежде, все равно – я не верила в виновность Изольды. Да, у нее не было алиби на май, и именно ее зажигалку нашли среди вещей погибшей Ларисы Васильевой, так же, как все прочие следы ее пребывания на побережье, но ведь это была моя «железобетонная» тетя, неподкупный и честный, порядочный во всех отношениях человек… Зачем ей было убивать и грабить, когда на побережье Черного моря орудовала именно банда Пунш, и это было очевидным! Кроме того, я же сама, собственными ушами слышала признание Пунш в квартире Варнавы!
И вдруг меня словно током ударило: адрес! Адрес, который оставила Пунш Варнаве и где они должны были встретиться, чтобы она передала ему деньги…
Я хорошо запомнила его, хотя и была тогда на грани бешенства. «Театральная, тринадцать, квартира пять». По этому адресу Пунш назначила свидание и моей тете!
Но Пунш сбежала, значит, сейчас туда придет Варнава. Наивный Варнава.
– Мне надо остаться здесь, – сказала я, обращаясь к Мише. – Притормози, я выйду…
В машине, кроме водителя, было трое: Изольда, Смоленская и я.