Черное сердце
Шрифт:
В голове у Лорин словно что-то взорвалось. Она была оскорблена! Брат смотрел на то, на что никому смотреть не положено! Она в три прыжка подскочила к нему и вырвала трусики.
Он с удивлением и испугом смотрел на нее, разинув рот.
– Но я... – начал было он.
Лорин влепила ему затрещину. Голова его дернулась на тонкой шейке, он отлетел к комоду, нога в носке поскользнулась на натертом полу, он шлепнулся и разревелся.
Как ни странно, это разозлило Лорин еще больше.
– Ты – сопляк! – Закричала она. – Рева, дурак!
Она запихнула обратно трусики в ящик и с силой задвинула его на место. Потом склонилась
– Никогда, никогда больше не трогай мои вещи! Слышишь, рева?! Если еще хоть раз куда-нибудь полезешь – пожалеешь!
Она рывком подняла его на ноги.
– Выметайся отсюда и не смей больше заходить ко мне в комнату. Понял?!
Бобби понял. И больше никогда не просил почитать ему на ночь.
– Значит, все прошло хорошо.
– Исключительно хорошо. Он склонился перед неизбежным и стал совсем ручным.
Киеу улыбнулся:
– Отлично.
Когда Киеу улыбался, Макоумеру казалось, что улыбается весь мир. В его улыбке было какое-то особое обаяние, перед которым не мог устоять никто, а женщины и подавно.
– Харлан Эстерхаас – важное звено для нас: он контролирует комитет по армейской службе. И вот теперь мы контролируем его. Меня особенно радует, что все прошло без больших осложнений, – Киеу прошелся по комнате. – В воздухе стоял запах благовоний: Киеу только что закончил вечерние молитвы.
Макоумер следил за ним глазами: он чувствовал в Киеу какое-то внутреннее беспокойство. Тихо, почти нежно, он спросил:
– Киеу, что с тобой?
– Я... Я испытываю стыд, – Киеу остановился. – Сенатор Берки... Это из-за меня все так получилось.
– Забудь о Берки. Сомневаюсь, что я мог бы проделать эту работу лучше тебя. Все решало время... И если и была совершена ошибка, причины ее кроются в самой системе. В конце концов, это система подсказала нам его имя, – он улыбнулся. – Ничего страшного. Тот, кем мы заменим Берки, сослужит делу «Ангки» куда лучше. Я имею в виду сенатора Джека Салливера, главу Особого комитета по разведке. Да и отсрочка пошла нам на пользу: он теперь совсем созрел для нас.
– А как насчет Ричтера?
Макоумер немного подумал, потом ответил:
– По-моему, отец для него больше не помощник. А куда ему еще податься? Некуда. Так что на время давай-ка оставим его в покое. Если нам и придется о нем позаботиться, то мы сделаем это с одного раза.
Их взгляды встретились.
– Понятно, – сказал Киеу.
– Отлично, – Макоумер кивнул. Провел длинным пальцем по безукоризненно ухоженным усам. – И все-таки жаль, что «клоп» попал к нему в руки. Тебе придется найти способ заполучить его обратно.
– Не думаю, что это будет очень трудно.
– Во всяком случае, мы должны придерживаться расписания, предусмотренного «Ангкой».
– Готтшалку приятно будет узнать об этом. Он через Эллиота попросил нас о подтверждении.
– Что ж, пусть Эллиот даст ему это подтверждение, – пробурчал Макоумер. – Он ведь теперь располагает полной информацией, не так ли?
Макоумер в свое время запросил компьютер дать ему психологические характеристики политиков, из которых можно было бы сделать президента. Компьютер выдал пять имен, но вскоре сократил это число до одного кандидата: Атертона Готтшалка. И только тогда Макоумер сделал свое предложение. Нет, он сделал его отнюдь не сразу: он подбирался к Готтшалку постепенно,
Во время своей службы в Юго-Восточной Азии Макоумер, ради многого, научился предусматривать последствия, прикрывать все возможности, даже те, которые казались отдаленными или гипотетическими. Он рассматривал все данные то под тем, то под этим углом, копил их, складывал в папку, которую именовал «красной» – папку эту он держал в сейфе, забронированном в рядовом отделении Городского банка. «Операция Султан» приучила его к осторожности.
Не то чтобы он ожидал каких-либо осложнений с Готтшалком: иначе система не выбрала бы это имя. Но эта же система выбирала и Роланда Берки... Макоумер вынужден был признать, что когда дело касается людей, полностью полагаться на компьютер нельзя: люди – ужасно бестолковые создания, они не умеют придумывать и просчитывать все до конца, и поэтому совершают чудовищные глупости.
Вот почему он потрудился и заполучил две катушки восьмимиллиметровой кинопленки, к тому же великолепно озвученной, на которой во всей красе представала «тренировочная» деятельность Атертона Готтшалка с Кэтлин Кристиан – деятельность, мало совместимая с президентской.
– Что ж, тогда он знает, что делать с этой информацией, – Макоумер вернулся к действительности. Он стоял у окна и наблюдал за бегунами в Греймерси-парке. Люди, которые следили за собой, вызывали в нем уважение: он знал, как много значит хорошая физическая форма.
Он решил было поблагодарить Киеу за те особого рода услуги, которые тот ему в последнее время оказывал, но сдержался, парень, чего доброго, обидится. Макоумер прекрасно знал, чем Киеу занимается с Джой, и это не только не злило его, но даже радовало. Джой теперь совсем не привлекала Макоумера физически, но чтобы не злить ее братца, Макоумер предпочитал это скрывать. Поэтому он теперь все чаще бывал вне дома, оставляя Киеу и Джой наедине. Он полагался на привлекательность Киеу и на одиночество Джой. И он прекрасно понимал, что Киеу делает все это ради своей особой, восточной верности и преданности ему, Макоумеру. Так из-за чего же расстраиваться?
– Включи телевизор, уже почти пять, – Макоумер всегда смотрел дневной выпуск новостей. Ночные новости он узнавал из утреннего выпуска «Нью-Йорк тайме».
На экране появился Дэн Розер [14] . Лицо у него было озабоченным, и, даже на экране видно, бледным.
– Что за черт? Сделай-ка погромче!
На заднем фоне появилась черно-белая фотография человека с резкими чертами лица. Фотография была заключена в траурную рамку.
«Подполковник Роджер Де Витт, американский военный атташе, посланный в Каир для переговоров с президентом Мубараком, был застрелен неизвестными лицами, – говорил комментатор. – Точной информацией мы пока не располагаем, но известно, что в преступлении участвовали по меньшей мере трое убийц».
14
Известный политический обозреватель.