Чёрное Солнце
Шрифт:
– И всё же он есть… Вернее - появился в поздней редакции, когда Дракон стал Золотым… Видишь ли, по традиции мира легенд Золотой Дракон - это Оракул, Пророк, так сказать… Невероятный, невозможный Золотой Дракон, умеющий превращаться в человека и знающий все пути всех нитей будущего и прошлого… И всё же - существующий, невзирая на свою невозможность!.. Вот Сказка и подкорректировала себя…
Удивительно - но вскоре сказка о Драконе и Мистри странствовала меж звёзд вместе с другими, и Тиму стало немного совестно. Он больше не рассказывал таких бесшабашных сказок. Он вообще не рассказывал сказок,
И всё… Дальше он только слушал…
Порой хотелось рассказать что-то из своей прошлой жизни. Но тут же набегала тоска по друзьям, которых давно уже нет… И не Факел тому виной… Причуды жизни, зашвырнувшей его далеко-далеко, и не столько в «куда», сколько в «когда»… А со временем, увы, не поспоришь…
Становилось так грустно, что хоть волком вой. И тогда Тим поднимал к глазам руку с хрустальными часами, и смотрел на замёрзшее Время. На удивление - лёд часов оттаивал холод тоски, размораживал стынущую на холоде звёздных ветров душу.
Становилось легче, и снова можно стоять днями, неделями и месяцами, слушая сказки других. Сопереживая их героям. Ведь так легко сопереживать тому, кого ни разу в жизни не видел. Это сопереживание ни к чему не обязывает. И о нём можно так легко забыть… И разлуки - не разлуки, если они не прошли через твоё сердце, и тоска - не тоска, и боль - не боль… Игра… Игра в тоску. Игра в боль. Игра в смерть друзей. Игра в сопереживание. Всё понарошку. А когда накатит настоящая, живая боль, готовая прорвать душу и выплеснуться наружу потоком эмоций, лавиной слов, сметающих всё на пути - можно достать «носовой платок» в виде прозрачных часов и выплакаться в него. Погасить воспоминания, не выпустив их наружу… Оттаить душу и заморозить боль.
Рассказать, как сдавал экзамены на Жреца? Не хочется. Рассказать об играх в Севастополе? А зачем? Поведать, как шлёпнулся к Артагорту в кабинет? А нужно?..
Главное - держать Факел. Просто держать… В конце-концов, он добросовестно пересказывает чужие сказки, распространяя их по миру. Так зачем плодить свои? Не в этом ведь смысл, а в поддержании этого ровного горения, этого оранжевого пламени над головой. Сердце Мира. Красиво… Вот пусть и горит… А остальное - зачем?..
И Тим жил. Часы. Дни. Месяцы. Годы…
Он не думал о том, сколько времени прошло с тех пор, как он занял этот пост.
Как-то раз он услышал сказку об одном титане, который взялся сменить своего умершего брата, поддерживавшего свод мира. Благородное дело. Великая цель. А затем - через время - к нему явилась богиня, в которую он был влюблён. Она предложила ему свободу, обещая своими чарами сделать так, чтобы небосвод никогда не обрушился на Поднебесную. Но титан прогнал её, потому что гордился своей миссией и боялся предстать перед самим собой трусом. А затем долго раскаивался в содеянном. Он понял, что он потерял себя, помогая другим.
Сказка запала в душу. Тим понял, что и он, подобно тому титану, постепенно теряет себя. Становится таким же холодным и равнодушным, составленным только из самоощущения собственной важности и значимости.
Просто долг перед другими - долг без переживания за других. Парадокс,
Тогда стало страшно… По настоящему страшно.
Откуда-то из глубин мира пришла картина… Не сказка, а просто отрывок продолжающейся истории: китайский император в расшитых золотом одеждах, созерцающий деревянный заварной чайничек в момент чайной церемонии и произносящий сам себе:
Пламя когда-то
Жизнь принесло нам с небес,
Но если кто-то
Пламя то держит в руке -
Может творить он миры.
Мимолётный стих - как случайно задетая гитарная струна, запевшая в тишине.
«Может творить он миры…» А он, сжимающий в руках это самое Пламя, не смог сотворить даже простой сказки! Но ведь и написание сказки - создание Мира… Разве не сказки, ставшие былью - алый парус у пристани или чудаковатый стекольщик, делающий стеклянных мальчишек?!
Боль воспоминаний сорвалась с тормозов. Рванулась, чтобы выплеснуться наружу!
Рука. Рука сама поднимается к глазам, поднося Ледяные Часы. Ледяное Спокойствие, подаренное ему… Но все ли подарки нужны?! Да, это спокойствие на века, это гарантия выполнения Главного Долга! Почему-то вспомнился фильм «Терминатор-2», где робот охранял ребёнка. Робот из фильма стал героем, но от этого он не перестал быть роботом. Неужели и Тим становится таким же?!
Похоже, что да…
Решение пришло мгновенное, спонтанное: сбросить часы. Уронить их на камни и наступить, снова и снова, чтобы никогда больше не искуситься их ледяным успокоением!
Звон. Хрустальный звон… И за ним, кровью души - сказки и легенды, которых ещё мгновение назад не было! Истории, только что родившиеся в этом водовороте боли и тоски воспоминаний! И чёрной нитью почему-то вплетается в это вздох Артагорта там, в Убежище:
«Кольцо не работает. Оно родилось мёртвым! Оставалось только одно - ОДУХОТВОРИТЬ Кольцо! Себя, большую часть своей души загнать в металлическую золотистую побрякушку. Загнать ровно столько, чтобы даровать Кольцу жизнь.»
Тысячи лет на поверхности лежит, что надо сделать с Факелом. И никто этого не сделал. Тим понимает, почему никто не решился. У каждого в душе теплилась хоть какая-то, хоть слабенькая, но надежда, что придут и сменят его на этой вахте, и снова Большая Жизнь развернётся вокруг! А чтобы Факел перестал коптить в руках живых, чтобы он загорелся по-настоящему, так, чтобы светить вечно и самостоятельно - достаточно малого. Не кусочков от множества жизней подержавшихся за него. Всего лишь одной жизни. Но - полностью. Без остатка. Сразу. И не будет уже ни реинкарнаций, ни рая, ни ада… Ничего не будет. Даже пустоты.
Тим вздохнул. Он знал, что рано или поздно и его кто-то придёт сменить. И тоже будет обречён на одиночество.
Тим увидел его, этого будущего мальчишку, светловолосого, взъерошенного, опасающегося только какого-то Призрачного Корабля Духов Юга. Собственно, от Корабля он и сбежит сюда, сказав неловко: «Вот, я пришёл сменить тебя»…
Нет, не сменишь ты никого у этого Факела! Потому что Факелу будет не нужно тепло живых рук! Сейчас! Сейчас, пока не проросла в сердце тонким, но стальным стебельком, Трусость. Та самая трусость, которую столько веков принято благородно называть Инстинктом Самосохранения, чтобы не сказать правду даже самим себе…