Черное солнце
Шрифт:
Его руки опускаются с волос по моей груди, между ног.
Наши губы встречаются в неистовых поцелуях, отрываясь друг от друга, чтобы вдохнуть, посеять хаос в другом месте.
Кровать ударяется о стену, снова и снова, головокружительный басовый ритм в черепе нарастает, захватывая мой мир, его член попадает туда, куда нужно.
— Черт, — снова кричу я, сильно, жутко сильно ощущая приливную волну, я смотрю на него снизу вверх, на то, как сдвинуты его брови, на удовольствие и дикость в его глазах, он теряется во мне, а я — в нем.
Моя
«Черт, мне нужно притормозить», — это голос Солона в моей голове, мысли, которые он, возможно, не хочет, чтобы я слышала.
— Не смей, — хриплю я, втягивая его по самую рукоять, пока совсем не перестаю дышать. — Трахни меня, войди в меня.
Его рот приоткрывается на дюйм, когда он смотрит на меня.
Затем его глаза расширяются, становятся дикими, становятся… безумными.
Он издает низкое рычание, которое я чувствую в основании своего позвоночника, а затем он вбивается в меня так, словно пытается вдолбить прямо в кровать. Я ударяюсь затылком о спинку кровати, он опирается на стену, растопырив пальцы, мышцы на его руках напрягаются.
— Блять! — ревет он, звук вырывается из его горла, волосы падают ему на лоб. Его шея напряжена, и я вижу каждую жилку. Его бедра продолжают врезаться в меня с убийственной скоростью, оставляя синяки.
Затем ловкие пальцы снова скользят по моему клитору, крадя мои мысли, нарастает оргазм, угрожая сжечь меня заживо.
Я не сопротивляюсь.
— О боже, боже! — кричу я, мое тело сжимается так сильно, что я почти взлетаю с кровати, грудь вздымается, все дергается, как при землетрясении, а потом кажется, что я вообще не существую в этом мире. Я в каком-то другом месте, черно-золотом, горячем и холодном, и вокруг нас падают звезды.
Вокруг нас.
Потому что Солон здесь, со мной.
Он трахает меня каждой унцией своей силы. Яростно вонзаясь все глубже в меня, я начинаю ощущать, как он меняется, словно вот-вот кончит.
Внезапно он издает отчаянный крик, такой дикий и первобытный, клянусь, как животное. А затем он кусает меня за шею.
Сильно.
Клыки вонзаются внутрь.
Я задыхаюсь от боли, а он не отпускает, его зубы глубоко вонзаются в мою кожу, он сводит челюсти, выпивая мою кровь и кончает. Его тело содрогается рядом с моим, его бедра погружаются все глубже, глубже, а затем замедляются, он изливается в меня, одновременно высасывая кровь.
Это обмен.
Это у него получается лучше всего.
Он дрожит, его мышцы трясутся, он немного прижимается к моему телу, и только тогда отрывает клыки от моей шеи. Я чувствую, как кровь стекает на кровать, чувствую, как учащается мое сердцебиение, и каким-то образом его тоже, как будто оно живет в моем. Может быть, так было всегда.
Он
— Прости, — говорит он срывающимся голосом. — Я… не должен был тебя кусать.
Я почти смеюсь. Протягиваю руку и касаюсь прохладной кожи его лица.
— Ты вампир, Солон. Меньшего я и не ожидала.
Он кладет свою руку поверх моей, прижимая ее к своей щеке.
— Я не знаю, что и думать, но… это… — он прочищает горло.
Он не заканчивает фразу.
Ему и не нужно.
Я знаю, что он чувствует. По крайней мере, знаю, что чувствую я.
Как будто мой постоянно меняющийся мир изменился еще раз.
Теперь я знаю, почему Солон отталкивал меня.
Не из-за зверя, хотя я не сомневаюсь в его существовании.
А из-за того, что все поменяется.
Потому что прямо сейчас он все еще внутри меня, все еще твердый, как сталь, и я осознаю, что между нами все изменилось. Не думаю, что навсегда, но немного надеюсь.
Если раньше я не была связана с Абсолоном кровью, то теперь точно связана каждым дюймом своего тела и души.
Я с трудом сглатываю, глядя на него снизу вверх.
— Что мы натворили?
ГЛАВА 18
Мне снятся мужчины без лиц.
Они вокруг меня, капюшоны закрывают лица, но создается ощущение, что если снять капюшон, они окажутся безликими.
Только с клыками.
За ними стоит мужчина.
Или мне так кажется, ведь он в тени, так что его трудно разглядеть.
Он очень высокий, худой как скелет, с неестественно длинными конечностями, с когтями и чем-то вроде щитов за спиной или гигантских сложенных крыльев.
— Я знаю, что он пытается заставить тебя сделать, дитя, — произносит скользкий, коварный голос. — Ничего не получится.
Я смотрю на это существо, и тошнотворное чувство страха сжимает мое сердце.
— Он будет использовать тебя, а потом ты умрешь, — добавляет он.
Потом ты умрешь.
Потом ты умрешь.
Я переворачиваюсь, запутавшись в простынях, задыхаясь.
Просыпаюсь.
Протягиваю руку, ожидая, что Солон будет рядом со мной, последнее, что я помню, — это мы вдвоем в его постели. При воспоминании об этом мое сердце подпрыгивает в груди, ноги сжимаются вместе, полностью выводя меня из дремоты.