Черное танго
Шрифт:
— Мы сейчас далеко от Буэнос-Айреса?
— Точно не знаю. Шестьсот, может быть, восемьсот километров. Вы сейчас в усадьбе Ортисов, в двухстах километрах от Мар-дель-Плата.
— Что вы здесь делаете? Вы не пленница?
— Пока еще нет. Я живу в доме Виктории Окампо, но приехала всего на несколько дней в эту усадьбу с детьми Ортиса. Этой ночью я видела вместе с Ортисом двух нацистов, которые плыли с нами на пароходе. Рик Вандервен тоже среди гостей.
— Рик Вандервен?.. Что он здесь делает? Сведения, полученные
— Возможно… Но все это, по меньшей мере, странно…
— Но…
— Подождите, я не все сказала. Я случайно оказалась свидетелем собрания, в котором участвовал сын хозяев Хайме. Все происходило перед портретом Гитлера и флагами со свастикой.
— Это были немцы?
— Конечно, и они там были. Но я не видела, сколько. Кроме того, они говорили по-испански.
— Вы поняли, что они говорили?
— Я же ни слова не понимаю на этом языке.
— А я начал его изучать и понемногу уже ориентируюсь. Мне необходимо вернуться в Буэнос-Айрес. Вы можете достать мне денег и одежду?
— Я попытаюсь. Но вам нельзя здесь оставаться. Только что я видела машину с вооруженными людьми.
— Они наверняка ищут меня.
— Как вам удалось от них скрыться?
— Мне повезло. Они осматривали все под деревьями, в кустах, но не в воздухе. Я забрался на дерево и спрятался между ветвями. Когда я увидел вас, я решил, что от жара у меня начались галлюцинации.
— Что мы будем делать?
— Вы вернетесь в усадьбу. Я пойду за вами на расстоянии через лес, и этой ночью вы мне принесете все необходимое.
— Вы думаете, это так легко. Между деревьями и домом — огромный газон размером с площадь Этуаль, и ночью, я уверена, он патрулируется. Лучше всего это проделать днем.
— Днем?
— Да, все они уехали на лошадях на целый день, в доме остались только слуги. Пойду попрошу у них легкий завтрак. Я положу его в корзину с одеждой.
— А как вы достанете одежду?
— Хайме примерно того же роста, что и вы. Я посмотрю в его комнате.
— Отлично, пойдемте.
Даниэль с трудом поднялся. Лицо его исказила гримаса.
— Вы думаете, что сможете идти?
— Не беспокойтесь, все будет хорошо.
Когда показался дом, Даниэль упал, обессиленный. От его грязной, в пятнах, повязки исходил неприятный запах.
— Вам нужен врач.
— Позже будет видно. Действуйте.
Леа побежала в сторону дома.
— Вот это должно подойти, — сказала она себе, снимая с вешалки коричневый шерстяной костюм.
Из ящика комода она достала белье и рубашку, в стенном шкафу взяла мягкую обувь, а в аптечном шкафчике в ванной — бинт для перевязки.
Когда она выходила из комнаты, зазвонил телефон. Кто-то снял трубку. Спустя несколько минут чей-то голос позвал ее с лестницы:
— Сеньорита, сеньорита, вас к телефону.
Леа спустилась,
— Телефон в кабинете, — объяснил слуга, указав на библиотеку.
— Алло!..
— Алло!.. Это ты, Леа?..
— Франсуа!..
— Ты одна?..
— Да.
— Хорошо, не перебивай меня… Ты в опасности… Я приеду за тобой. Я сейчас в Мар-дель-Плата… Виктория Окампо приедет вместе со мной…
— Но…
— Будь готова к вечеру.
— Дай мне сказать… Я нашла Даниэля.
— Даниэля?
— Да, его схватили… он бежал…
— Как он себя чувствует?
— Не слишком хорошо, он ранен в грудь.
— Это серьезно?
— Я не знаю.
— Будь осторожна до моего приезда…
— Алло!.. Алло!..
Их разъединили. Леа повесила трубку.
Она знаками дала понять, чтобы ей приготовили еду, бутылку воды и положили все это в корзину. Повар, привыкший к экстравагантности хозяев, казалось, совсем не удивился. Леа отнесла корзину к себе в комнату. Она вынула продукты, положила вниз белье, костюм и обувь, затем прикрыла все это провизией.
Леа с непринужденным видом пересекла газон и углубилась в лес. По дороге она никого не встретила.
— Даниэль, — тихо позвала она.
Где он? Она в растерянности оглянулась… Он лежал на животе в неглубокой канаве. Она приблизилась к нему.
— Даниэль…
Он лежал неподвижно. В страхе она принялась его трясти. Он был без сознания. Она с трудом перевернула его на спину. Повязка сползла. Под грудью она заметила широкую гноящуюся рану, на которую налипли земля и листья. Сжав зубы и заткнув ноздри, Леа полила на рану воды. Промытая рана выглядела еще более устрашающей. Когда она полила на нее арманька, раненый подскочил и открыл глаза. Несмотря на острую боль, он сумел улыбнуться.
— Я хочу пить.
Леа напоила его и вымыла ему лицо.
Даниэлю удалось выпрямиться и оглядеть свою рану.
— Не слишком красиво.
— Держите компресс.
Перевязав его, Леа помогла ему снять разорванные брюки и надеть принесенные вещи. Обувь оказалась немного велика.
— Теперь у вас более приличный вид. Надо поесть.
— Я не голоден.
— А я голодна. Вы должны поесть через силу… Вот так. А теперь послушайте меня. Мне звонил Франсуа Тавернье. Я сказала ему, что вы здесь. Он приедет за вами.
— Наконец-то добрая весть! Когда он приедет?
— Вечером… Вы думаете, вы продержитесь до этого времени?
— Не беспокойтесь. Вы не захватили немного спиртного?
— Да, я подумала об этом. Я стащила бутылку арманьяка.
— Арманьяк? Вот что меня взбодрит. Леа… Спасибо за все.
— Какой вы глупый… Подождите, надо еще выбраться отсюда. А теперь мне пора идти. Главное — не уходите никуда.
— Поцелуйте меня.
Леа склонилась над ним и поцеловала его в лоб, по которому струился пот.