Черное золото
Шрифт:
– Да успокойся ты, он не станет возвращаться! – нервно бросил отец. Он тоже вышел из эллинга, подошел к дочери. – Он небось теперь радуется, что живой ушел. К тому же ты ему и руку здорово попортила. Расслабься!
– Ты его не знаешь, – поморщилась Анжелика. – Это зверь, а не человек… Видел бы ты, как он дерется…
– Да знаю я его! – бросил отец. – В прежней жизни встречались. А если он зверь, то помни – на каждого зверя свой капкан имеется… – Бунчук был сосредоточен.
Он поднял с пола сумку, раскрыл ее, извлек ноутбук и положил на колени. Отодвинул сумку ногой под стул.
Раскрыл ноутбук и защелкал клавишами. Посмотрел на часы.
– Кажется, успеваем, – сказал он. – Радиомаяк уже активизирован, сухогруз приближается, – говорил он, указывая на точку, пульсирующую на экране.
– Ну и?..
– Ну и то, что они скоро окажутся в зоне досягаемости. И тогда – гуд бай!
– Что будет с нами, папа? – Анжелика внимательно рассматривала напряженное лицо отца.
– С нами, дочка, всe будет в порядке! – улыбнулся тот. – Мы сумеем уйти. Я уже все давно продумал. – Бунчук, извернувшись, почесал себя под лопаткой.
– Останемся в стране?
Бунчук устремил на нее долгий взгляд.
– Уйдем к соседям – в Азербайджан. Там нас найдется кому спрятать. Помнишь Мустафова?
– Это тот толстый бурдюк, который когда-то клинья ко мне подбивал?
Бунчук усмехнулся.
– Это самый завидный жених, девочка. Не жалел бы я тебя, давно заставил бы выйти за него замуж.
– Фу, он такой противный.
– Этот противный бурдюк сегодня входит в пятерку самых богатых людей Азербайджана! – громко произнес Бунчук. – Ничего, Анжелика, скоро мы станем богатыми, вровень Мустафову. И плевать мы будем на всех, хе-хе, с высокой колокольни.
– Хотелось бы надеяться, – вздохнула девушка.
Глава 12
Вниз по течению реки на малом ходу шел тральщик, за ним величественно следовал сухогруз.
Из рубки тральщика обозревал фарватер реки капитан третьего ранга Истомин. В руках его был бинокль. Взгляд командира тральщика прошелся по военным кораблям, бросившим якорь у берега, – учения были временно прекращены, чтобы пропустить гражданские суда.
Открылась дверь, в рубке появился старпом.
– Ну что, Тимофей, не хочешь посигналить коллегам? – спросил он, подмигивая.
– Не стоит, – отозвался Истомин. – По договоренности с иранской стороной мы строго засекречены. Кстати, Леша, чем занимается наш иранский друг? – спросил командир.
– Да чем он может заниматься, товарищ капитан третьего ранга, – грехи замаливает, – хмыкнул старпом. – Устроил в своей каюте какую-то молельню…
– Э-э-э, не суди, – произнес Истомин, не отрывая взгляд от бинокля. – Религия, брат, это дело тонкое. Надо помолиться – пусть человек совершает намаз.
– Видели бы вы, как он это делает, – не унимался старпом. – Стоит на коленях, на коврике, бьется головой о пол. Как бы нам палубу не пробил.
– Сказал, перестань! – повысил голос командир. – А это что?
Прямо по курсу корабля возникла темная точка, она росла, приближалась, и скоро Истомин увидел, что на всех парах к тральщику несется водный мотоцикл. Верхом на мотоцикле сидел… да, это был Сергей Павлов, Истомин узнал бейсболку и цветастую майку, отданные Полундре.
Подлетев к кораблю, мотоциклист заглушил мотор. Истомин внимательно осмотрел Полундру – кажется, цел.
– Поднять человека на борт! – наконец опомнился капитан третьего ранга.
Два матроса поспешили выполнить приказ. Полундра, оказавшись на палубе, тяжело дышал. Из пробитой руки, висящей плетью, текла кровь.
– Послушай… – начал было капитан третьего ранга.
– Потом, потом, – хрипло бросил Полундра. Со всех ног, насколько позволяло здоровье, он устремился к каюте. Матросы, бывшие на палубе, провожали его удивленными взглядами. Расшвыривая банки, он достал радиомаяк. Одного взгляда опытного спецназовца было достаточно, чтобы понять – маяк активизировался. Таким образом, атака могла произойти в любой момент.
– Твою мать! – прохрипел Сергей. Он снова выбежал на палубу. Ранение руки сил совсем не прибавляло, но на ногах стоять он еще мог. Медлить было нельзя. Павлов опять бросился к водному мотоциклу.
– Да что ж такое? – Истомин вглядывался в бледное лицо Сергея. – Ты куда?
– Нет времени, все потом, – отмахнулся Павлов, оставляя на палубе мокрые следы.
– Погоди ты, я же должен знать!
– Ты мне веришь? – на мгновение остановился спецназовец, взглянув в глаза Истомина.
– Ну, конечно, верю, о чем речь, но…
– Тогда не спрашивай.
Павлов бросился к водному мотоциклу. Истомин, вглядываясь вперед, теребил светлый ус, что-то прикидывая про себя.
Хошейни находился в каюте. Он поминутно вздрагивал. Несмотря на то что иранец расположился на своем коврике, встав на колени, молитва в этот раз не успокаивала его. Знакомые слова не грели душу и звучали, словно издалека. Он страшно нервничал. Каждый раз, когда Хошейни поднимал голову после очередного поклона, он смотрел в круглое окно иллюминатора на сухогруз. Ему все казалось, что тот находится близко от тральщика. Слишком близко. Затем Али услышал, что тральщик сбросил ход. Вскочив на ноги, он прислушался. На палубе был слышен какой-то шум, постепенно перешедший в громкие голоса. Напрягая слух, иранец приник к иллюминатору. Среди обрывков фраз, доносившихся до него, он уловил слово «радиомаяк». После этого остаться в каюте Али просто не мог. Немного поколебавшись, пересилив страх, Хошейни вышел на палубу. С нее он увидел Павлова, садившегося на водный мотоцикл.
– Что случилось? – Али перегнулся с борта судна, вытаращив глаза на растерзанный вид Павлова.
Сергей старался выглядеть как можно более спокойно.
– Да уж случилось, – с издевательской вежливостью, смакуя каждое слово, сказал Полундра. – Радиомаяк, который я снял с днища сухогруза, активизировался, – проговорил он, внимательно глядя в побелевшее лицо иранца.
У Хошейни после этих слов округлились глаза.
– Так он на борту? – Казалось, иранца сейчас хватит инфаркт. Цвет лица у него стал меняться, как у хамелеона, – быстро и контрастно, из белого в красный.