Чёрное. Белое
Шрифт:
Оксана поворачивается ко мне и протягивает шоколадку. Я машинально тянусь, но останавливаюсь на полпути, вспоминая слова Нади о том, что надо постоянно держать себя в форме, и если ты не ходишь в спортзал, то должна придерживаться диеты, потому что чем лучше выглядит стриптизерша, тем больше она получает. Я хоть никогда не страдала от лишних килограмм и за последний месяц от стресса вообще потеряла парочку, все же решаю воздержаться от сладкого.
Подруга бросает вопросительный взгляд на мой маникюр и, удивленно приподняв брови, спрашивает:
– Нашла деньги?
Киваю, стараясь внешне оставаться невозмутимой. С тех пор как я молча вписала себя в касту порочных, мне кажется, что у меня на лбу отпечатано клеймо и все, кто смотрит на меня теперь, понимают, как низко я опустилась.
– Где? – слышу новый вопрос и делаю то, что раньше никогда не делала – обманываю подругу:
– Мне дали кредит.
Делиться с ней моей страшной тайной я не могу, к тому же чувствую, что после ее последнего поступка в наших отношениях появилась невидимая трещина, и я еще не знаю, к чему она приведет.
– В каком банке?!
Скрепя сердце называю банк, в котором встретилась с Надей, и, чтобы не продолжать погружаться в трясину своей лжи, перевожу тему, и спрашиваю соседку о ее приторном парне, от которого у меня при встрече сводит зубы.
Пока Оксана, утонув с головой в своей любимой теме, делится подробностями вчерашнего свидания, я почему-то возвращаюсь мыслями к Марку. Странно. С ним как раз все просто: красавчик не вписывается в категорию «хороший», и то, что он вступился за меня на кастинге, скорее всего, входит в какой-то его зловещий план, о котором я еще не знаю. Марк – самовлюбленный, бессердечный мужчина, еще и хозяин стриптиз-клуба. Только почему-то, когда я начинаю, помимо своей воли, вспоминать его, сердце предательски ускоряется, а память включает звук и напоминает, какой очаровательный у него голос, и вдобавок рисует перед глазами его образ.
На кастинге мой эротичный танец и попытки сексуально потереться о пилон, возможно, и произвели впечатление на присутствующих мужчин, но были недостаточными для того, чтобы выпустить меня на сцену, и я уже третий день хожу на занятия по стрип-пластике к Лене под неусыпным оком Стаса и осваиваю несложные вращения типа стрелки, феи и пистолета.
Они придумали весьма откровенные на мой взгляд и скромные по меркам этого заведения постановочные номера, с которыми я начну свою работу, и я с неимоверным усердием репетирую их, даже несмотря на то, что подружиться с шестом оказалось совсем непросто и первое занятие мне было сложно усвоить, куда девать руки и ноги и как держать баланс с такими ощутимыми по весу стрипами.
От стального друга болит все тело, на ногах синяки, на руках мозоли, но я не сдаюсь и продолжаю осваивать «простую» работу танцовщицы стриптиза.
– Умница! – слышу голос Стаса, и от его слов поддержки хочется выложиться еще больше.
Наверно, это привычка с детства, кнут и пряник всегда были для меня лучшим вариантом продвижения. Только ругать меня было бесполезно, я замыкалась в себе и становилась невосприимчивой к любой информации, а после похвалы словно расправляла крылья и хотела свернуть горы. Тот, кто находил эту тонкую ниточку, за которую мог дергать, манипулируя мной, достигал отличных результатов. Наверно, и хореограф ее отыскал!
Улыбаюсь уходящей Лене и поворачиваюсь к Стасу, смотрящему на меня, как нашкодивший кот. На кота он, собственно, и похож: жилистый, пластичный, с осанкой, выдающей в нем бывшего танцора, и зелеными ласковыми глазами.
– Ася, – начинает он и думает над тем, что озвучить следом.
Я реально удивлена и немного волнуюсь. Обычно после тренировки я слышу от него «пока, увидимся завтра», а тут…
Внимательно смотрю на мужчину, готовясь услышать что-то плохое, но он неожиданно произносит:
– Я слышал: у тебя мама больна и тебе нужны деньги.
Первое – это шок, и я беспомощно застываю взглядом на его лице и непроизвольно хлопаю ресницами, второе – жужжащий вопрос – откуда эта информация: Надя?! Марк?! Но все тут же отходит в сторону, лишь только мужчина достает из кармана внушительную стопку купюр и протягивает их мне. Я, как загипнотизированная, смотрю на них и не могу ни протянуть руку и взять, ни вымолвить ни слова.
– Можешь не возвращать.
Сглатываю комок слез, душащих меня, и импульсивно бросаюсь ему на шею. Понимаю, что это моветон и все такое, но, похоже, я покатилась по наклонной плоскости, забыла все свои хорошие манеры и вернулась к импульсам, которые так долго искореняла из меня мама.
Когда я отпускаю смущенного Стаса, я сама не знаю, куда себя деть, и еле заставляю себя сказать:
– Спасибо. Я отдам тебе, как только заработаю!
– Не надо, – неловко произносит он и отводит глаза. – Тебе нечего тут делать.
Я опять ошарашенно смотрю на него. Я всегда думала, что благородные мужчины существуют только на страницах книг, а если когда-то и существовали в действительности, то давно вымерли, как динозавры, но даже если передо мной последний из могикан, я все равно не могу взять деньги и не вернуть их. И дело даже не в том, что я боюсь, что он прячет за пазухой скрытые мотивы. Нет. Я даже почти на сто процентов уверена, что помыслы его чисты, просто я не могу так поступить. Это нечестно по отношению к незнакомому человеку! Конечно, было бы чудесно с легкостью безмозглой барби принять их как подарок и не заморачиваться, но при всех не самых лучших изменениях, произошедших во мне в последнее время, я еще не докатилась до такой стадии деградации и надеюсь, что не докачусь.
– Спасибо, но я верну.
– Ася, я ничего не потребую взамен. Не бойся!
Натягиваю улыбку и решительно смотрю ему в глаза.
– Я так не могу.
– Но ведь ты бы ни за что не пришла сюда, если бы тебе не нужны были деньги!
– Не пришла бы, – соглашаюсь я и отворачиваюсь от его пристального взгляда.
– Ты же не хочешь собирать на себе похотливые взгляды?!
– В жизни часто приходится делать то, что не нравится, – уклончиво отвечаю я.
Он вздыхает.
– Значит, все равно будешь работать?!
– Пока не рассчитаюсь, – бормочу я и, чтобы быстрее закончить душераздирающий разговор, кидаю «спасибо, до завтра», и выхожу, с грустью думая о том, что похотливые взгляды – это не самое страшное. Больше я боюсь чужих прикосновений…
Поставив на поднос суп и свежевыжатый сок, я направляюсь в комнату к маме. Когда я пришла, она спала, и я не стала ее будить и занялась готовкой, которой последнее время совсем не было желания заниматься, да и едоки мы с ней были не ахти.
Открыв дверь и встретив ее взгляд, я искренне улыбаюсь. Деньги я нашла, теперь надо срочно договариваться об операции, а все остальное – мелочи жизни, с которыми я обязательно справлюсь.