Черногорец на русской службе: генерал Бакич
Шрифт:
Сам Бакич с оставшимися верными ему войсками (1200-1500 человек) после неудачной 44-дневной осады, в ходе которой он потерял около 400 бойцов убитыми и ранеными674, отошел от монастыря на Уланком. К тому же на выручку Байкалову подошел 185-й полк 21-й Пермской стрелковой дивизии и эскадрон 59-го кавалерийского полка 10-й Алтайской кавалерийской дивизии, в бою с которыми 26 (13) октября Бакич потерпел поражение, потеряв 55 офицеров, 403 нижних чина и 59 семей военнослужащих пленными. В качестве трофеев красные захватили 63 винтовки, 8 револьверов, пулемет Шоша, три ящика серебра, 200 000 рублей царскими, 4 пуда чая, 1400 аршин мануфактуры, 300 лошадей, 48 верблюдов и 3000 голов мелкого скота675. Позднее К.К. Байкалов за отличия в боях с отрядом Бакича и другими белыми формированиями в Монголии был награжден орденом Красного Знамени676.
Последние бои
169
3 ноября (21 октября) от корпуса Бакича откололась и ушла сдаваться красным еще одна большая группа - численностью 215 человек - во главе с атаманом II военного округа Оренбургского казачьего войска В.Н. Захаровым и корпусным интендантом есаулом
И все же генерал продолжал действовать. Большая часть генеральского и штаб-офицерского состава корпуса осталась вместе с ним; кроме того, ему верили и готовы были идти за ним до конца около 1000 бойцов и 1200 небоеспособных, включая женщин и детей. Вооруженных оставалось до 600 человек при 2 пулеметах и 2 орудиях, к которым не имелось снарядов. Патронов было крайне мало - не более 10 на винтовку и не более 100 на пулемет. С этими силами Бакич выступил на Уланком с целью пробиться в Урянхайский край и там перезимовать, после чего идти на Дальний Восток678. Вместе с тем, по некоторым данным, генерал-майор Р.П. Степанов, полковники Костров, Т.О. Савельев и Шапошников разочаровались в дальнейшей борьбе и были готовы сдаться красным вместе со всеми казаками при гарантиях личной безопасности - некоем «письме» от красного командования679. Эти сведения войсковой старшина Захаров и есаул Кокарев, сдавшись, передали советскому командованию (командиру 185-го стрелкового полка Д.С. Фролову и К.К. Байкалову). Письма для старших офицеров корпуса Бакича были подготовлены и отправлены с монголами680. Оказавшись в плену, атаман Захаров охарактеризовал Бакича следующим образом: «храбрый солдат, плохой полководец, человек малоразвитый, с доброй отзывчивой душой, слабой волей. Плохой организатор и политик. Работал без определенного плана и целей. Сильно подчинялся влиянию окружающих»681. Верна или нет подобная характеристика - судить читателю.
11- 15 ноября (29 октября -2 ноября) 1921 года Бакич с отрядом прибыл в район Уланкома и расположился там лагерем. Перевалив через хребет Танну-Ола, отряд по реке Элегест в начале декабря вступил в Урянхайский край, где в районе Белоцарска (д. Атамановка; по
170 А.В. Ганин. Черногорец на русской службе: генерал Бакич
другим данным - Тамалова) 8-10 декабря (25-27 ноября) при выходе из гор был встречен местными красными партизанами под командованием 19-летнего С.К. Кочетова и частями 26-й Златоустовской стрелковой дивизии красных (231 -й стрелковый полк) и потерял пленными около 300 офицеров и 1200 нижних чинов. По рассказам самого С.К. Кочетова, в плен тогда попал и генерал-майор А.С. Ше- метов. Сомневаясь в достоверности эффектного эпизода сдачи генерала Шеметова в плен, поскольку он не был в должности начальника штаба, я все же приведу его полностью: «Мы видели, как радовались наши противники, усталые русские люди, - война для них кончилась и ненавистный им генерал (речь идет о Бакиче.
– А.Г.) бросил их. К телеге, где я (С.К. Кочетов.
– А.Г.) принимал донесения, подошла группа офицеров штаба Бакича, людей немолодых и очень усталых. Старший из них сложил холодное оружие и, отдавая честь, четко отрапортовал:
– Начальник штаба генерал Шеметов…
Я встал, отдал честь и, не узнавая своего голоса, сказал:
– Генерал Шеметов, назначаю вас начальником штаба Урянхайской Красной армии. Ребята, подайте генералу саблю.
Я чуть не прослезился, видя, как затряслись усы и вздрогнул, сдерживая рыдание, старый солдат»682.
Красным досталось 5 пулеметов, орудие системы Маклена, много винтовок и казна корпуса (52 пуда серебра)683. После этой неудачи, бросив большую часть обоза, Бакич, преследуемый частями 26-й дивизии, отступил обратно в Монголию на Кемчик и далее на Улан- ком, где был встречен красномонгольскими партизанскими частями будущего военного министра Монгольской Народной Республики (с 1924 года) Хатан Батор Максаржава, действовавшего в Западной Монголии. Оказавшись в безвыходном положении, сам А.С. Бакич, генералы И.И. Смольнин-Терванд, Р.П. Степанов, Д.Н. Кирхман, другие офицеры вместе с остатками корпуса общей численностью около 700 человек 30 (17) декабря сдались в плен монголам684. К сожалению, в нашем распоряжении почти не было документов, касавшихся обстоятельств пленения Бакича, тогда как в исторической литературе по этому вопросу существуют весьма значительные расхождения. В частности, есть версия о том, что отряд Бакича был обманным путем разоружен монголами и взят в плен685. По другим данным, Бакич сдался монголам на условиях сохранения оружия и перехода в монгольское подданство686. Нельзя не упомянуть и о красивой легенде, со
Последние бои
171
гласно которой Бакич после разгрома «демонстративно отбросил револьвер и пошел впереди колонны с большим деревянным крестом в руках… этот по-своему величественный жест смирения… на фоне снежной монгольской степи отнюдь не кажется театральным»687. Эту версию подтверждает и К.К. Байкалов688. Весь командный состав корпуса был отправлен Хатан Батором в Ургу, остальные пленные - в Кош-Агач. Мелкие отряды, отколовшиеся от его корпуса, по крайней мере до весны 1922 года еще продолжали действовать в Западной Монголии и в Урянхайском крае689.
О судьбе остатков некогда мощной Отдельной Оренбургской армии хорошо сказал в своей книге сын участника исхода оренбуржцев в Китай, уроженец Чугучака В.И. Петров. Он писал, что оренбуржцы «просыпались, как песок, не оставив о себе следа в истории. Песок и ветер замели их тяжкий путь на Голгофу, как будто ничего и не было. И только случайные «встречи» напоминали, что они все- таки были: я хорошо помню, как мужики, ездившие из Чугучака в Шара-Сумэ по своим извозным делам, рассказывали, что в пустыне ветер, сметая песок, обнажал
Решением Монгольского Народно-Революционного правительства сдавшиеся генералы и штаб-офицеры были 3 февраля 1922 года выданы на расправу советскому командованию (представитель - командир 308-го стрелкового полка 35-й Сибирской стрелковой дивизии П.А. Севастьянов)691. Под усиленной охраной Бакич и 19 его соратников были доставлены в Новониколаевск, где готовился показательный судебный процесс. Позднее по Чуйскому тракту в Советскую Россию погнали и менее значимых для большевиков лиц из частей Бакича. Обессилевших людей конвоиры добивали или просто оставляли умирать на дороге692. Впоследствии большинство бывших офицеров корпуса Бакича и даже часть нижних чинов, выданных в Советскую Россию, были уничтожены. Те, кто избежал преследований в 1920-е годы, были арестованы или расстреляны в 1930-х. Многие же, как, например, штабс-капитан Г.М. Науменко, вынесли несколько арестов, годы тюрьмы и лагерей, поражение в правах, не позволявшее устроиться на хорошую работу, и в итоге все равно были расстреляны693.
Судебный процесс по делу Бакича, проходивший 25 мая 1922 года в здании театра в новониколаевском саду «Сосновка», находился на особом контроле Сиббюро ЦК РКП(б) и преследовал цель дискреди
172 А.В. Ганин. Черногорец на русской службе: генерал Бакич
тировать в глазах населения саму идею сопротивления большевикам. На предстоявшее зрелище Губкомом всем желающим было продано около 2500 билетов. Всего по делу проходило 17 человек (6 генералов: А.С. Бакич, И.И. Смольнин-Терванд, Р.П. Степанов, А.С. Шеметов, Д.Н. Кирхман, А.С. Колокольцов; 6 полковников: Костров, Т.О. Савельев, И.З. Сизухин, Степанов, С.Г. Токарев, Троицкий; 2 подполковника: Полынов и Эвстратов; 2 обер-офицера: штабс-капитан Козьминых и корнет Шегабетдинов и священник Ф.М. Георгиевский694). В качестве общественного обвинителя выступал известный большевистский оратор Е.М. Ярославский (М.И. Губельман), ранее, в сентябре 1921 года, выступавший в той же роли на процессе по делу барона Унгерна. Публичными выступлениями на этих показательных процессах он пытался заработать себе политический капитал. Как уже упоминалось, основной задачей обвинения было увязать деятельность Бакича с происками эсеров. Лучшего подарка большевикам накануне готовившегося в Москве крупнейшего показательного процесса над партией социалистов-революционеров нельзя было и придумать. «Процессу Бакича придадим широкий политический характер, свяжем с процессом эсеров», - телеграфировал Ярославский Сталину 19 мая 1922 года накануне суда695. Процесс открылся в четверг, 25 мая 1922 года в 11 часов и продолжался до глубокой ночи. Председательствовал Опарин, членами коллегии были Вележев и Хроматко, защищал Бакича адвокат Зеленцов696. Сохранилось свидетельство очевидца о том, как выглядели обвиняемые: «Впереди высокий, статный, не потерявший еще воинской выправки, генерал- лейтенант Бакич. Ему 43 года, но он уже почти совершенно лысый, результат, вероятно, хорошо прожитой жизни… Компания довольно солидная. Но ничего генеральского, ничего солидного нельзя заметить в этих людях, скороспело выкинутых на гребень белогвардейской авантюры. В большинстве это вчерашние урядники, торговцы, ухватившиеся за свои лабазы в тот момент, когда революция потребовала от них точного ответа: с кем же они пойдут - с рабочими ли и крестьянами, восставшими против капиталистического и генеральского гнета, или же со смертельными врагами трудящихся, вдохновленными из Парижа, Лондона, Токио и Праги» (Таежный В. Суд над Бакичем и Ко//Советская Сибирь. Новониколаевск. 1922. № 115 (765). 27 мая. С. 2). Ярославский всячески связывал работу Бакича с эсеровским Сибирским Крестьянским Союзом. «Дело ген[ерала] Бакича - дело эсеров! Защита эсеров - защита генерала Бакича»697, -
Последние бои
173
как писал он по окончании процесса. Обвинение акцентировало внимание на том, что в 1921-1922 годах на территории Монголии и Китая якобы образовался единый антибольшевистский фронт Ун- герна, Бакича и Кайгородова, поддерживаемый Францией и Японией. Бакичу приписывали планы похода на Барнаул и Бийск и далее по сибирской магистрали. Как утверждал накануне процесса журналист П. Винокуров, «Бакич [-] это одно из последних звеньев длинной цепи, отечественной и зарубежной контрреволюции. Он должен жестоко поплатиться за свои деяния» {Винокуров П. Последние из могикан: (К процессу по делу Бакича) //Советская Сибирь. Новониколаевск, 1922. № 113 (763). 24 мая. С. 1). По мнению другого автора, «никакая казнь не может быть достаточной местью за их (Бакича и его сторонников.
– А.Г.) преступления», а сам Бакич - «ничтожество - смесь генеральской самовлюбленности и тупейшей бездарности, коммерческой хитрости и самого ограниченного шкурничества» {Липин В. Указ. соч.). Журналисты хвалили большевиков за «терпимость» к своим злейшим врагам, утверждали, что белые генералы оказались в изоляции не только от трудовой России, но и от своих подчиненных и что процесс показал, как окрепла Советская власть. Адвокат «пытался» убедить трибунал в том, что Бакича нельзя осудить просто как бандита, так как в рядах его сторонников были меньшевики и эсеры из 2 и 2 V Интернационалов698. Подобная тактика защиты значительно облегчила работу обвинения - эсеры тогда считались одним из основных врагов Советской власти. Тактика поведения Бакича на разыгранном обвинением спектакле не вполне понятна. Исходя из того, что пишет В.К. Шалагинов, Бакич постоянно путался в ответах, сбивался, держался неуверенно699. Наибольшее упорство в своих убеждениях проявили лидеры сибирских повстанцев полковники С.Г. Токарев и И.З. Сизухин (начальник штаба Токарева). Суд совещался около двух часов. Расстрельный приговор Бакичу и еще 5 офицерам (И.И. Смольнину-Терванду, полковникам С.Г. Токареву и И.З. Сизухину, штабс-капитану Козьминых и корнету Шегабетдинову)700 был вынесен Сибирским отделением военной коллегии Верховного революционного трибунала при Президиуме ВЦИК уже поздно ночью под гром аплодисментов зрителей. В печати от имени всех приговоренных к высшей мере наказания было опубликовано прошение о помиловании, естественно оставшееся без ответа. Генералы Ше- метов, Степанов и полковник Савельев были осуждены на пять лет