Чернокнижник. Черная Месса
Шрифт:
Мысли о звездах, будущем и прошлом, о твоей соседке стрептизерше и о облезлом коте — все это приятно обдумать на дороге. Может люди для того их и изобрели, чтобы хоть иногда можно было проветрить голову, избавив её от лишнего груза размышлений.
Потом, с течением времени, для таких нужд приспособили психологов, но что-то подсказывало Алексу, что ушлые мозгоправы просто решили "обокрасть" дороги.
— Добрый вечер, молодой человек.
Алекс вздрогнул и повернулся. К нему за столик подсаживался мужчина неопределенных лет. С равной долей уверенности ему можно было дать как двадцать, так и сорок, но не больше. Одетый просто, даже бедно, он был не брит, а заклеенная обувь намекала на бродяжничество. Наверное это какой-нибудь убежденный бездомный, путешествующий по стране.
Таких еще частенько романтизируют, сочиняя про них небылицы и фотографируя, как те зайцами колесят в товарняках.
— Наверное добрый, — пожал плечами Алекс.
— Конечно добрый, — уверенно кивнул бездомный. — Можно?
Голодными глазами бродяга смотрел на недоеденный пирог. Вместо ответа Алекс пододвинул тарелку. Первые мгновения, ему казалось что сейчас попрошайка набросить на еду не хуже оголодавшего пса, но нет. Тот облизнулся, взял в руки столовые приборы и начал трапезу с чинностью английского лорда.
— Что-то случилось?
— Что? — переспросил Алекс.
— Вы все время смотрите на дорогу, — бродяга ткнул вилкой с наколотым кусочком пирога в сторону шоссе. — Когда у людей что-то происходят, они всегда смотрят на дорогу. Уж я-то знаю..
Наверное все бродяги в какой-то мере философы… В обычной ситуации Дум молча бы расплатился и ушел, но сейчас ем хотелось еще немного посидеть в компании обычного человека. Все эти люди на заправке — негр — продавец, стремноватая официантка и тучный дальнобойщик. Они были самыми обычными. Никто из них не знал, что в кажущемся им маленьком мире творятся такие большие дела.
Да и сам мир вдруг вырос до немыслимых размеров. Алекс, выучивший большинство спутниковых карт, вдруг начал бояться незнания того, что твориться за соседним углом. Черт, наверное эта шатенка, готовившая мороженное, фанатела по вампирам или прочей популярной нечисти.
Она, наверное, представляла себя в роли избранницы кровососа. Мечтала о том, что тот совершит для неё какой-то удивительный подвиг, будет весь такой романтичный и красивый. Она будет сперва его отвергать, но потом обязательно смилостивиться и отдастся ему полностью. Ну и в завершении — вампир окажется дьявольским любовником.
Девушка и не подозревала, что любой кровосос будет смотреть на неё не иначе, как на бифштекс. А может и подозревала, и потому ночью, перед тем как выключить свет в спальне, всегда закрывала дверь. Как и любой другой обычный человек. Все они надеются стать главным героем какой-нибудь истории, в тайне надеясь, что этого никогда не произойдет. Что они так и будут жить своей обычной, такой уютной жизнью.
— Все же очень вкусный пирог.
Алекс отвлекся от дороги. Он вновь завис. Пожалуй, после пытки это какое-то время будет часто происходить. Надо снова брать собственное сознание под контроль.
— Клубничный, — сказал Дум таким тоном, будто бы это все могло объяснить.
— Клубничный, — согласился бродяга.
И Дум, еще раз посмотрев на дорогу, все рассказал. Не то чтобы он очень хотел, но за последние дни у него не было времени остановиться и подумать. И раз уж сейчас он все же остановился, то неплохо было бы и подумать.
Конечно рассказ пришлось подрихтовать. Убрать все, что касается магии, заменить Черную Мессу на "взял взаймы у серьезных людей", а себя обозвать "у меня есть друг".
— И вот теперь мн… ему надо что-то делать.
Бродяга умял клубничный пирог и откинулся на спинку кресла.
— И что же ты… то есть твой друг будет делать?
— Не знает, — на этот раз Алекс засмотрелся на горячий шоколад. Такой черный и такой же густой. — Что-то ему надо делать, а что — не знает.
Бродяга помолчал.
— Просто пусть не забывает дышать.
Дум поднял головой. На него смотрела пара ярко — голубых и очень добрых глаз.
— Проблемы, они как эта дорога — такие же длинные и кажутся, что бесконечные, — бродяга повернулся к окну и слегка улыбнулся себе в бороду. — Все едешь по ним и едешь. Одна проблема всегда сменяется другой. Иногда они гладкие, как новый асфальт — по ним одно удовольствие ехать. Решаются легко и быстро. Иногда на них есть колдобины, в которых ты застреваешь. Порой в днище бьет гравий или тебя заносит на песчанике. Но какой бы сложной или легкой не была дорога — нельзя забывать дышать. Ведь пока ты дышишь, ты живешь, а пока живешь — рано или поздно доедешь до конца дороги. Доедешь и выберешь себе новую. Так что не за…
— Ваше мороженное.
Алекс повернулся и кивком поблагодарил официантку, принесшую вазочку с заказом.
— Не забывай дышать, Саша.
Дум вздрогнул и резко развернулся обратно. Бродяги не было. Только, что неожиданно, облизанная тарелка и качающаяся на столе вилка. Будто её бросили и убежали.
— Вы заказ брать будете? — поторопила официантка.
— Д — да, конечно, простите, — Алекс забрал мороженное. — Простите еще раз, а вы не видели как уходил мой собеседник?
Страшноватая леди фыркнула, демонстрируя ряд неровных зубов.
— Нелепый подкат, вы все это время сидели один.
И, гордо вздернув носик, она ушла за стойку попутно нарочито широко качая бедрами. Шокированный Алекс поставил мороженное обратно и вновь посмотрел в окно. На пустынной дороге никого не было. И уйти так, чтобы остаться незамеченным было нельзя. Да и официантка все это время не сводила с Дума глаз — уж такое парень научился замечать.
Кем же был тот бродяга? Еще один вопрос, над которым Алекс решил не размышлять. В данный момент это было неважно. В конце концов, он ведь действительно все еще дышал. Чтобы с ним не происходило за последние дни, Дум все еще дышал. И кроме того, на зло всяким Проводникам и Искариотам, магам и оборотням, Хранительницам и Стражам — ел мороженное.
Не такое вкусное, как родное Питерское, но все же мороженное. А когда ешь мороженное, то и мир становиться чуточку светлее и радостнее.
— "Не забывай дышать, Саша" — прозвучало в голову Алекса.
И что-то в его душе, что еще недавно казалось окончательно сломанном, встало на место. Пусть и не таким целым как раньше, а замотанным клейкой лентой, посаженным на гвозди и неумело прибито молотком, на все же в какой-то мере починенным.
Парень оставил на столе чаевые, вытер губы и пошел на выход. Дышать стало проще.