Чернокнижник. Черная Месса
Шрифт:
Алекса не вырвало только потому, что он, наверное, в данный момент седел. Его иссиня — черные волосы обзаводились седыми прядями.
— Черт, мальчик, я тебя предупреждал! Нам надо уходить — мы здесь ничего не сделаем.
— Заклинание, — сказал Алекс, сглатывая колючий ком в горле.
— Чего?
— Дай мне исцеляющее заклинание!
— У тебя нет времени рисовать сигил, — возразил Некто.
— Я произнесу так! — рявкнул Дум, не заботясь о конспирации. — Дай мне заклинание.
— Послушай меня…
— Заклинание! —
Тени на стенах начали оживать. Тьма сгущалась, обретая формы и очертания. Дум не видел, но сотни рук потянулись из приоткрывшей глаза бездны. Повеяло холодом. Скрипели древние камни и заключенные в камере задрожали от ужаса.
— Проклятая Месса, — прошипел Некто. — Повторяй за мной Aloedna shir mah’ard As’saa’a.
— Aloedna shir mah’ard As’saa’a, — повторил Алекс и…
И… ничего не произошло. Дум даже не ощутил, чтобы потратилось хоть немного его воли. Тогда он повторил еще раз. А потом еще. И еще. И еще раз. И снова повторил. Повторял до тех пор, пока Некто не залепил ему пощечину.
— Ты не маг, мальчик! — и исчезли живые тени, пропали образы мрака, успокоились заключенные в камерах.
И это оглушало. Это комкало и рвало, но это было именно то, что все это время подозревал Думский. Ему никогда не везло в жизни, так почему было должно повезти так сильно, чтобы он стал магом?
— Вернее, не совсем маг, — поправился невидимка. — Ты обладаешь всеми способностями магов, но твой выбор, твоя Воля всегда будет ограничена Черной Мессой. Тысячью её чернейших заклинаний. Не меньше, но и не больше.
Алекс сглотнул еще раз.
— Тогда кто я теперь, черт побери? Не человек, не демон, не ангел, не маг и даже не чертов лепрекон!
Девочка наверное хотела что-то сказать. Наверное в её воображении по её некогда красивому лицу текли слезы. Но все, что она могла, слепо тянуться к Думу, молча прося его бежать.
— Уж точно не спаситель и не помощник, — голос убийцы звучал как приговор небес. — Черная магия не способна никому помочь и никого спасти. Смерть уже рядом с ней. Она умрет завтра на рассвете.
Алекс смотрел на эти трясущиеся, немощные руки. Что-то в этот момент треснуло в нем. Еще не сломалось, но уже надломилось.
Он поднял ладонь, грязь с пола начертил на лбу несчастной небольшой знак и произнес короткое:
— Hulm, — что на фарси означало "сон".
И леди погрузилась в глубокий, черно — магический, дурманящий сон. Он будет вытягивать из неё силы, пока та не умрет. Но все это время маленькая ведьма будет видеть самые замечательные и прекрасные сны. Черное проклятье медленной смерти в нирване — единственное, что мог сделать Алекс.
— Идем.
Дум поднялся и они пошли дальше. До самой лестницы они не встретили ни одного фанатика. Прикрытием пыточной и тюрьмы в одном флаконе служил, как ни странно, книжный магазин поддержанных книг. Оказавшись в подсобке, Алекс бездумно следовал за Убийцей.
Вот они миновали маленький проем, скрытый за высокими и пыльными стеллажами. Вот вышли в пустой, читальный зал. Убийца взмахнул рукой и единственный фанатик, стоявший за прилавком, взмыл в воздух, схватившись рукой с сдавливаемое, покрасневшее горло. Совсем как в известной космо — опере от не менее известного режиссера.
Некто прицелился.
— Дай, — Алекс протянул руку.
Тишина. Секунда безмолвия и ЮСП перекочевал в ладонь Думу. Рукоять была чуть теплой. Её уже успели нагреть до него.
Думский посмотрел в глаза фанатику. Там был страх. Такой же, как и любого иного живого существа, знающего, что смерть уже занесла косу над его нитью жизни. Алекс поднял мушку на уровень лба Искариота.
Где-то на переферии он слышал смех Балтаила. Адский смех. Но того заглушала барабанная дробь марширующего сердца. Алекс уже ничего не замечал, кроме лба человека, охранявшего изувеченных людей. И не слышал ничего, кроме стука своего сердца.
Выстрел.
Потом еще, уже в упавшее тело.
Еще.
И еще.
И так пока боек не бил в холостую, а вместо выстрела не раздавалось механическое щелканье. Алекс стоял над телом фанатика и вжимал дугу спускового крючка.
— Щелк — щелк, — был ему ответ. — Щелк — щелк, — так отпевали нечто, что сломалось в душе юноше. Сломалось, не выдержав пытки своей и чужой.
— Хватит, — Некто забрал пистолет и тот исчез.
Алекс еще некоторое время не мог справиться с собственной рукой, продолжавшей спускать эфемерный крючок.
— Она была ведьмой.
Дум кивнул.
— У неё не было Духа, а значит она уже давно не служит Хартии и её внешний вид — лишь обманка.
Дум снова кивнул.
— Я знаю, на что способны ведьмы. Черт, то что она делала со своими жертвами — хуже в сотни раз.
Алекс снова кивнул.
— Я не за неё. Я за себя, — Алекс говорил это в пустоту. Не для своего освободителя, а для кого-то или чего-то другого. — Они убили меня. Они добили Александра Думского.
Теперь уже Алекс Дум, не оглядываясь, перешагнул через труп и вышел на оживленную Стагг Стрит. Оказывается, они все это время были под Бродвеем… Да уж — в символичности не откажешь.
Алекс немного удивился, когда обнаружил украденный им байк в том же месте, где он оставил его прошлой ночью. Если задуматься, то чокнуться можно. С тех событий прошла всего одна ночь. А казалось, будто бы не меньше года. Учитывая новый стиль Дума, и менно седину в его волосах, так можно и вовсе подумать, что не меньше десятилетия.
— И ты даже не спросишь, почему их было так мало?
Дум вздрогнул от неожиданности. Он не думал, что Некто последовал за ним и вытерпел несколько пересадок в метро в час — пик. В это время особенно остро чувствуется проблема лишнего веса граждан.