Чернокнижник. Три принципа тьмы
Шрифт:
— Мартына похитил Донат, — Медведь скрипнул зубами, непроизвольно сжимая рукоять меча, — Ты знаешь, кто такой Донат?
— Знаю ли я? — Богдан на миг сжал губы и покачал головой, — Слишком хорошо… Но за каким морским чертом этому клятому осьминогу Мартын?!
Аркано чуть склонил голову набок. Говорить или нет? Можно ли доверять новому знакомому, можно ли рассказывать ему все, что известно? Или лучше пока не стоит, пока не прощупает почву, пока не убедится, что он стоит доверия?
Капитан понял его без слов.
— Не доверяешь? —
— Откуда ты знаешь Доната? — Медведь мигом помрачнел: такие откровения не были ему приятны.
Богдан равнодушно пожал плечами, и неожиданно сунул револьвер за широкий пояс штанов.
— Сражался уже против него как-то. Ладно… Свистопляска, я смотрю, завершена, мы можем позволить себе пройти во дворец. Я бы хотел обсудить с королем…
— Короля нет, — отрезал Аркано, — Мои друзья вывели его из дворца, мы опасались за его жизнь. Я мог бы взять тебя с собой туда, где мы условились встретиться… но пока не знаю, стоишь ли ты моего доверия.
— Фракасо! — капитан хохотнул, — Да мне плевать, уверен ты в этом или нет! Можешь не верить мне хоть всю жизнь, дурень, но цель у нас одна — спасти…
— А как ты узнал, что он в беде? — Толя, внимательно прислушивающийся к беседе, неожиданно решил вмешаться в нее.
Богдан быстро облизал губы, помедлил, затем без особого желания запустил руку в карман и, достав что-то, протянул это на открытой ладони вперед.
— Вот. Об этом даже мои ребята не знают, я никому не говорил. Мартын забыл компас, когда его повязали, а недавно на нем выступила кровь…
Аркано, не касаясь пресловутого предмета, чуть склонился, хмуря брови и вглядываясь в него. Компас как компас, кровь как кровь — можно было бы подумать, что ею прибор забрызгали извне, а не что она выступила изнутри.
Впрочем, впадать в паранойю и подозревать вероятного союзника во грехе, когда он предоставил вполне веское доказательство своих слов, Медведю тоже не хотелось. И, мысленно принимая на себя всю ответственность за могущее последовать предательство, сетуя, что не имеет интуиции своего молочного брата и не может сразу угадать, стоит ли верить новому знакомому или же нет, он все-таки согласно склонил большую голову.
— Хорошо. Пойдешь с нами, Богдан, быть может, вместе мы сумеем придумать, где искать нашего общего друга.
— Положим, где искать его, я догадываюсь, — Богдан безмятежно улыбнулся и слегка развел руки в стороны, — Я почти уверен, что Мартын сейчас на Кадене.
***
Впереди забрезжил свет. Серый, слабый свет угасающего дня, заставивший сердца путников забиться быстрее. Карина, истосковавшаяся по вольному воздуху, попыталась прибавить шаг, но была поймана и удержана за руку Антоном. Скрипач, стремительно обретающий ту самую силу и уверенность, о которой мечтал когда-то, справедливо полагал, что обгонять «райта»
Шаманка скрипнула зубами, однако, смирилась и пошла медленнее.
Мграйн неожиданно остановился, оборачиваясь к своему человеческому другу.
— Мыр не ерсть верх, — он ткнул толстым пальцем с длинным когтем на потолок тоннеля, — Тар ерсть ты мир. Мыр жирть здерсь. Ирти!
Дополнительных приглашений не потребовалось — проход был виден, до него оставалось всего несколько шагов, а то, что гоблины редко появляются наверху при свете (пусть и слабом) дня, было хорошо известно всем.
Король Тревор прижал правую руку к сердцу, склоняя увенчанную короной голову.
— Благодарю тебя, Мграйн, райт… гарли. Я не забуду твоей помощи, и всегда буду считать тебя другом.
— Черловек ерсть друг! — Мграйн согласно кивнул и, неожиданно шагнув вперед, коснулся открытой ладонью короны Тревора. Тот вздрогнул и невольно отшатнулся, не понимая, чего хочет новый знакомый. Снимать корону и дарить ее гоблину в планы Его Величества не входило совершенно, причем сразу по нескольким причинам, из которых не последней было опасение обратиться монстром.
Впрочем, Мграйн не намеревался снимать корону с человеческого райта. Он растянул свою жуткую пасть в мерзкой, но определенно приветливой улыбке и, неожиданно ухватив Тревора за запястье, подтянул его руку к своей шее. Когда булыжник — символ власти, — ткнулся ему в ладонь, король растерянно замер, недоуменно моргая. Чего добивается гоблин, он все еще не понимал.
— Райт трограт сирвол Райт, — с трудом выговорил Мграйн и, поочередно указав на корону и булыжник, уверенно прибавил, — Друг.
Король, мельком оглянувшись на спутников, жестом подозвал Фаррада. Ему все-таки требовались дополнительные пояснения.
Вампир подошел и, почтительно поклонившись Мграйну, повернулся к Его Величеству.
— Насколько я понимаю, то, что он коснулся Вашей короны, а Вы потрогали его камень, закрепило вашу с ним дружбу, сир. Должно быть, это принятый у гоблинов обычай — райт может касаться символа власти другого райта.
— Аа… — Тревор торопливо облизал губы и, выдавив из себя улыбку, кивнул, — Что ж, хорошо. Ты можешь рассчитывать на меня, друг Мграйн.
Райт гоблинов так активно замотал головой, что удивленным людям даже на миг почудилось, что она сейчас оторвется.
— Черловек не морчь поморгать гарли! Гарли поморгать черловек! — он снова воздел толстый палец и, погрозив им, прибавил, — Небрис бырть смерть! Гарли поморгать черловек, чтобы убирть Небрис! Срово райт!
— Слово короля, — торопливо перевел Фаррад, — Они помогут нам в борьбе против Неблиса, хотя я пока и не представляю, каким образом. В любом случае, Ваше Величество, я бы советовал вам уже завершать эту приятную беседу — на улице темнеет, и мы рискуем не найти проход.