Чернокнижник

Смирнов Александр Сергеевич

Глава 11

Татьяна Александровна Соколова, как и большинство девушек своего времени, шла по жизни по давно проторённому маршруту, не стараясь сойти с него, чтобы посмотреть: а что там, за пределами этого маршрута? А для чего? Зачем заглядывать туда, где может случиться всё, что угодно? Однажды она уже не послушала своих родителей, и вместо того, чтобы в отпуск ехать к Чёрному морю и подставлять своё тело под ласковые лучи южного солнца, сходила в РОНО и взяла направление в пионерский лагерь в качестве вожатой. Отпуск, проведённый среди детей и своих сверстников, так понравился ей, что на следующий год она даже слушать не хотела родителей, которые настоятельно рекомендовали ей опять

ехать на юг и убивать свой отпуск среди уже немолодых людей за преферансом. Как жаль, что она не послушалась их тогда! Как жаль, что ветреность и беспечность взяли верх над мудростью и осторожностью. То, что произошло с молодой учительницей, превзошло самые мрачные и пессимистичные мысли. И даже сегодня, по прошествии многих лет, она не могла вспоминать про это без содрогания. Директор школы, дай Бог ему здоровья на тысячу лет, буквально вытащил молодую девушку из петли, в которую та уже готова была засунуть свою голову. Жених, которому она всё рассказала, при самом хорошем раскладе, должен был бросить свою невесту, плюнув в её сторону. Но Таня твёрдо решила тогда рассказать всю правду. Рассказать, а там будь, что будет. И чудо произошло: жених не прогнал, не плюнул в её сторону, а понял и простил. Вопреки всем неприятностям, Таня удачно вышла замуж, сменив фамилию Бахметьева на фамилию Соколова. Время постепенно заглаживало рубцы, оставленные в душе трагедией, и Таня вычеркнула бы из памяти всё, что с ней произошло, если бы Господь не распорядился по-другому. Будто напоминанием о беспечности, будто наказанием за непослушание родителям и своеволие, Таня после той кошмарной ночи получила недуг, который не позволял вычеркнуть из памяти ненавистные события. Тогда, когда хмель лишил её сознания, девушку спрятали в кустах от проснувшихся детей. Никто даже не заметил, что она пролежала несколько часов в холодной ключевой воде. Сегодня эта, казалось бы, незначительная деталь, полностью лишила её возможности стать матерью. Куда только не обращалась бедная женщина, какие только процедуры не выполняла – всё напрасно: забеременев, она шесть месяцев проводила в жутких мучениях, после чего они заканчивались выкидышем.

– Это всё за мои грехи, – говорила она сама себе.

В свободное от работы время, когда муж задерживался на работе, Татьяна Александровна украдкой ходила в церковь и молила Бога, чтобы он простил её, чтобы отменил то невыносимое наказание, которое возложил на неё за падение. Она сквозь слёзы смотрела на иконы, но те смотрели куда-то сквозь неё с лицами, лишёнными хотя бы какого-то участия.

– Молись, дочка, и проси! Бог добр, он поможет, – говорили набожные бабульки и приводили для убедительности такие истории, перед которыми неприятности молодой женщины казались детскими шалостями.

И Татьяна Александровна молилась, молилась самозабвенно, страстно, рискуя, в случае, если её кто-нибудь увидит, потерять работу.

Однажды, придя из храма домой, она, лишённая сил, рухнула на диван, даже не раздевшись. Пролежав так минут пятнадцать, Татьяна Александровна услышала звук открывающегося замка.

– Саша, это ты? – крикнула она.

– Я. Освободился сегодня пораньше, – услышала она голос мужа.

Через минуту муж вошёл в гостиную и остановился у дивана.

– Что с тобой? – спросил он. – Ты здорова?

– Просто устала, – сказала Татьяна Александровна, не поднимая головы.

– Ты опять беременна?

– Нет. Просто устала.

– Отдыхай. Хочешь, я накормлю тебя?

Таня ничего не ответила. Она просто улыбнулась своему мужу так, что ему всё стало понятно без всяких слов.

Через несколько минут из кухни донеслись звуки кастрюль, тарелок и чашек. Ещё через несколько минут в гостиную тонким невидимым ручейком стали втекать запахи разогреваемого борща.

Татьяна Александровна лениво встала с дивана, пошла в прихожую, разделась

и пошла в ванную мыться.

– Кушать подано! – услышала она голос мужа.

– Господи, что бы я без тебя делала? – сказала Таня, войдя на кухню.

Она села на своё место и с улыбкой стала наблюдать, как муж разливает борщ по тарелкам.

– Чем от тебя так пахнет? – спросил муж.

– Свечами и ладаном.

– Ты была в церкви?

– Я уже давно туда хожу.

Александр сразу догадался о причине, которая заставила его жену посещать это заведение.

– Ты думаешь, это поможет?

– Ну должен же быть хоть какой-то выход.

– А может быть подумать об усыновлении…

– Саша, давай не будем сегодня об этом. Мне так плохо!

– Хорошо. Давай сменим тему разговора.

Несколько минут супруги кушали в полной тишине, наконец, Александр прервал молчание.

– Ты не слышала о таком писателе – Чернокнижник?

– Конечно, слышала. Этот мальчик учился у меня. Теперь он уже не мальчик, а очень уважаемый человек.

– Он и в школе писал?

– Что ты! Никто даже не мог предположить, что он станет писателем. В школе он был обыкновенным троечником.

– Значит, его дар раскрылся позже?

Лицо Татьяны Александровны исказилось в горькой ухмылке.

– Его дар раскрылся на моих глазах, – сказала она. – Я бы даже сказала, что именно я стала тем объектом, который раскрыл этот дар.

– Интересно. Очень интересно. Ты никогда мне этого не рассказывала.

– Я рассказывала тебе это, Саша. Помнишь историю, которая произошла со мной в лагере?

Муж молча кивнул головой.

– Эту историю первым рассказал Чернокнижник. Тогда даже он не знал о своём даре. Мальчик просто решил пошутить и написал сочинение на тему: «Как я провёл лето». Если бы он знал, что Господь наделил его способностью заглядывать в прошлое и будущее, разве бы он сделал это?

– У тебя были неприятности?

– Огромные.

– Он написал, что это была ты?

– Нет, он не указал ни моей фамилии, ни названия лагеря, но почему-то все сразу догадались, что это была я.

– После этого он стал писать?

– Да, он написал роман «Трупопровод», и оказался за границей.

– Ты читала его?

– Нет. Это невозможно. Во-первых, у нас его не публикуют, а во-вторых, у меня с этим автором связаны очень тяжёлые воспоминания. Я не только читать, я говорить о нём не могу. Для меня это слишком тяжело.

– Извини, Танечка, я не знал, что это тяжело. Давай переменим тему.

Супруги снова замолчали, но другой темы на ум не приходило.

– А почему ты вдруг вспомнил о нём? – спросила Татьяна Александровна.

– У нас на работе все зачитываются его книгой.

– Он стал публиковаться у нас?

– Выходит, так.

– И что же это за книга? «Трупопровод»?

– Ну, нет, этого наши не опубликуют никогда.

Татьяна Александровна с явным любопытством посмотрела на мужа.

– Лагерный роман, – сказал он.

– Всё таки не удержался – написал.

– Что написал?

– Лагерный роман – это фраза из его сочинения.

– Если хочешь, я могу принести эту книгу.

– Боже упаси. Я даже слышать об этом не хочу.

– А теперь и я.

– Что и ты?

– Теперь и я не хочу слышать ни об этой книге, ни об этом писателе. Это чудовищно – обнародовать такие интимные вещи.

То, что неприемлемо для одного, очень приятно и привлекательно для другого. Посудите сами: да разве есть на свете что-либо приятней, нежели порыться в чужом грязном белье? А интимные стороны жизни людей? Они ведь только называются интимными, а попробуйте оторвать от замочной скважины созерцателя, наблюдающего за этими интимными сценами? За уши не оттянешь! Этим сценам человеческой жизни даже название придумали сладкое и приятное – клубничка.