Чернокнижник
Шрифт:
Одни считали, что человек, так легко и свободно критикующий самого эталона отечественной литературы – Пушкина, достоин только одного названия – варвар.
Другие полагали, что в стране родилась новая звезда, по своей яркости если не превосходящая Пушкина, то, во всяком случае, не уступающая великому поэту.
Ни одно периодическое издание, имеющее хотя бы отдалённое отношение к литературе, не выходило в свет без статьи, очерка или интервью, направленных либо на поругание, либо на поддержание Чернокнижника. Это стало настолько модным, что вскоре даже технические издания стали обсуждать
Нет, в Советском союзе не было слова «пиар», в Советском союзе было только само явление.
Глава 10
Как бы ни радовали лавры и медные трубы, а думать о хлебе насущном приходится всем: и неудачникам, и баловням судьбы. Ведь все понимают, что стоит только остановиться в этом безумном беге, и толпа, ослеплённая какой-нибудь новой звездой, забудет про своего недавнего кумира, и даже не посмотрит, как тот, подобно поверженному гладиатору, истекает кровью на арене Колизея. Что делать! Таковы правила игры: не мы писали их, не нам их отменять.
Чернокнижник попытался отказываться от интервью и выступлений, ссылаясь на занятость, но это привело только к увеличению гонораров. Отказаться от таких денег, которые ему предлагали, не было никакой возможности.
Наконец выход был найден. Вместо модного и известного писателя интервью стала давать его, как это теперь называли, гражданская жена. Толпа была в восторге: вместо одной игрушки она обрела две. Чернокнижник получил возможность сесть за стол и приступить к своему следующему роману.
Придя домой после очередного выступления по телевидению, Катя, поужинав и отпустив служанку, зашла в кабинет Петра.
– Ну как, начало положено?
– Собственно, в этом больших проблем нет, – ответил Пётр. – Мне нужно только изменить имена подлинных героев.
– Зачем?
– Затем, что я обещал, когда брал сочинение.
– Ты когда-нибудь считал деньги, которые мы получили за твою книгу.
– Ты имеешь в виду гонорар?
– Я имею в виду всё, что связано с романом.
Пётр задумался.
– А я всё подсчитала, – не стала дожидаться ответа Катя, – доходы, полученные от скандала, который был устроен тобой в прессе, в сто двадцать раз превышает гонорар, полученный за роман.
– В сто двадцать раз?!
– Так точно!
– А какой скандал я учинил?
– А кто убил Онегина вместо Ленского? Толпе нужен не роман, а скандал, – подытожила Катя.
– Что же ты предлагаешь?
– Имена должны быть подлинными, наверняка, корреспонденты будут всё проверять. Сюжеты, которые описаны в сочинении, никуда не годятся. Посуди сам, что, собственно, произошло? Взрослые люди дождались, когда дети уснут, и начали заниматься тем, чем занимается каждый взрослый человек. В чём,
Пётр задумался. Его лицо стало мрачным и серьёзным. Но вот оно прояснилось, и уголки губ немного вытянулись в улыбке.
– Ты что? – спросила Катя.
– Я заглавие придумал.
Катя с интересом посмотрела на Петра.
– Лагерный роман.
– Я помню. Это слова Лены – физички, когда она говорила про отношения с вожатыми мужчинами.
– Никаких мужчин не будет, – сказал Пётр. – Будут две вожатые, две молодые самки, у которых крышу сорвало на почве секса.
– Во, во! Секса надо побольше, это гарантия успеха! Как говорится, кашу маслом не испортишь.
– И не просто секс, а целая оргия с несовершеннолетними! – вошёл во вкус Пётр.
– Петька, ты у меня гений! – похвалила писателя Катя.
Пётр склонился над столом, и его пальцы ловко стали отстукивать на печатной машинке дробь будущего романа.
«…В этом походе расклад получился хуже, чем в прошлый раз. Тогда двое вожатых были учителями физкультуры, и две молоденькие учительницы – одна русичка, а вторая физичка. А в этом вместо четырёх послали только двух. И эти двое были женщинами. Сразу после отбоя вожатые, не дождавшись, пока дети уснут, залезали в свою палатку и начинали вспоминать свои прошлогодние приключения.
– А помнишь, как в прошлый раз с нами были ещё двое вожатых – физкультурники? – с восторгом вспоминала Лена.
– Мне из-за этих козлов лечиться пришлось. – Таня сплюнула и скорчила недовольную гримасу.
– Мне тоже. Впрочем, это вполне естественно, ведь мы тогда менялись партнёрами.
– Всё равно, это было очень романтично, – восхищалась Лена. – Вылечили за несколько месяцев, а воспоминаний на целый год хватило.
– Считай, что на два, – поправила подружку Таня.
– Почему на два?
– Потому что в этом году мы с тобой пролетели, как фанера над Парижем.
– А жаль, – вздохнула Лена, – я бы ещё полечилась.
Далее шли такие интимные подробности, что описывать их нет никакой возможности. Однако девушкам эти подробности были необходимы, как воздух. Эти подробности доводили собеседниц до экстаза, что в какой-то степени позволяло компенсировать отсутствие мужчин. При этом рассказчицы не стремились рассказать правду, их целью было как можно сильнее возбудить свои натуры. Естественно, что рассказы сопровождались раздеванием и обниманием друг друга.
Неожиданно около палатки послышался какой-то хруст. Лена быстро накинула на себя халат и вышла из палатки.
Летняя ночь опустила на поляну кромешную тьму. Тёплый воздух, пропитанный запахом хвои и запахом лесных цветов, висел неподвижно, и как будто обволакивал соей бархатной сущностью всё тело. Невидимые тепловые лучи от недогоревшего костра, будто страстный любовник, покрывал жаркими поцелуями те участки кожи, которые не были спрятаны под халатом.
– Таня, Таня! – воскликнула Лена. – Иди скорее сюда! Разве можно спать в такую ночь?