Чернокнижник
Шрифт:
Часовые с интересом скосили взгляды на приезжего в запыленном платье, не уступавшего им ростом, как бы вопрошая: «Не к нам ли, пополнить ряды?» — но письмо, написанное хорошо знакомым почерком, возымело немедленное действие, и незнакомец тотчас был пропущен во дворец и препровожден в приемную.
Идя по коридору, Гавриил повсюду видел черты бережливости предыдущего правления, доходящей до скупости — протершиеся обои, почти полное отсутствие картин и гобеленов, недостаточное количество шандалов со свечами и факелов, отчего в коридоре было темно. Зато наследнику достались в отличном состоянии армия, промышленность и казна.
Приезжего провели в комнату, где он оказался перед человеком невысокого роста, не худым,
— Герр Лодья? — спросил этот человек, выйдя из-за стола и вперив властный взор в своего гостя.
— Так точно, Ваше Величество! — отвечал Гавриил.
— Хотите выпить с дороги? Шнапс, вино? — король указал на несколько бутылок и стаканов, стоявших на отдельном столике. — Наливайте, у меня с учеными без церемоний, я преклоняюсь перед людьми науки…
— Благодарю! — отвечал гость и, налив стакан водки, выпил одним духом, даже не занюхав.
— А еще говорят, что настоящие ученые слабы здоровьем! Вашему здоровью, как я погляжу, можно только позавидовать! Я слышал, вы достигли выдающихся успехов в химии всего-то за несколько лет занятий, — заметил хозяин.
— Господин Вольф сильно переоценил мои таланты! — отвесил скромный поклон Гавриил.
— Думаю, что нет, — ответил, скупо улыбнувшись, молодой король. — И я извещен, что люди, которые вам покровительствовали в России, вот-вот лишатся голов. Поэтому я рад протянуть вам руку дружбы и предлагаю поступить ко мне на службу. Я намерен учредить Академию наук по образцу Санкт-Петербургской. И вы, на мой взгляд, были бы ценным для нее приобретением.
— Но чем я могу быть полезен Вашему Величеству, не имея совершенно никакого опыта?
— Очень надеюсь, что я могу доверять вам, герр Лодья. Однако, когда я вынужден был смотреть, как скатывается с плеч голова моего близкого друга Катте, я принял для себя решение никогда не доверять людям без должных оснований. Как глупо доверился я тогда пажу, который выдал нас отцу! Но сейчас у меня есть надежнейшее основание для доверия к вам. Ваша жена вместе с новорожденным сыном сейчас пользуется знаменитым прусским гостеприимством в одной из наших крепостей. Пока вы верны мне, ни один волосок не упадет с ее головы, и она будет окружена величайшей заботой со стороны моих людей…
Все это король сказал ему, не меняя приветливого выражения лица: как человек артистичный, он был чужд наигрыша, театральных угроз и ложного пафоса.
Надо сказать, Лодью весьма подбодрило то, как безбоязненно это ему преподнес прусский властитель, стоя в двух шагах от него: стало быть, Вольф рассказал королю только об одной стороне его многогранных талантов…
— Слушаю, Ваше Величество, — на лице Лодьи не дрогнул ни один мускул, и король, конечно, не мог не отметить про себя грубость и бесчувственность натуры, свойственной русским славянам.
О некоторых невинных увлечениях представителей этой старинной семьи см. книгу писательницы XIX века Мери Шелли «Франкенштейн», в руках которой оказались более ранние сообщения и слухи об этом известном дворянском роде.
Глава 20. Замысел
— Возможно, вы не в курсе большой политики, герр Лодья, но в Европе, а точнее, в Священной Римской империи германской нации есть больной. И это, как ни странно, главенствующий тут австрийский императорский дом Габсбургов. Император Карл VI презирал моего отца, не раз доказывавшего верность империи, и опутал его целой паутиной шпионов. За это его нельзя винить, но он сам впал в ребячество со своей надуманной Прагматической санкцией, согласно которой корона империи переходит по женской линии, если нет наследников-мужчин. Он уже несколько десятилетий всех подкупает, вынуждает, уговаривает признать, что империя после его смерти отойдет его дочери Марии-Терезии, которой сейчас всего двадцать три года, и ее мужу Стефану. На словах с Прагматической санкцией согласились. Но думаю, что сразу же после его смерти найдутся люди, которые посчитают себя более достойными занять трон в Вене. Например, католический баварский король, тезка императора. Да и Франция не останется в стороне — кардинал Флери, бессменный опекун Людовика XV, не преминет поучаствовать в разделе имперского наследства. Я предвижу войну.
— Вы тоже хотели бы вступить в права наследства, Ваше Величество?
— Меня не влечет блеск венского престола. Однако мое королевство, прекрасно устроенное отцом, бедно природными ресурсами. И с тем большим сожалением я смотрю на беспорядок, царящий в богатой полезными ископаемыми и промышленностью имперской Силезии, часть которой когда-то принадлежала моим предкам, Гогенцоллернам… Старик Вольф тоже хотел бы окончить свои дни в родном Бреслау, покровительствуемый нашей властью, он мне это не раз говорил… И я был бы весьма рад предоставить ему такую возможность… Я хочу сказать, что от природы, как и от докучливых соседей, не следует ждать милостей, а при помощи такой науки, как химия, можно серьезно упростить сложный процесс присоединения новых земель.
— Должен ли я думать, что Ваше Величество не огорчит смерть человека, которому, как утверждают досужие языки, вы были обязаны жизнью?
Король почти не помрачнел:
— Герр Лодья, политика — довольно суровая вещь. Вы, как уроженец страны, в которой великий император Петр правил топором и петлей, должны это понимать. Ведь он не пожалел даже родного сына!
— Да, и на память заспиртовал отрубленную голову своей неверной любовницы Гамильтон, — добавил Гавриил.
— Ну, вот видите, какой он был жестокий человек! Но История, эта гулящая девка, обожающая брутальную силу, прозвала его Великим, — развел руками король. — Кстати, о России. Престарелая императрица Анна и окружающая ее курляндская сволочь — пожалуй, единственные, кто могут поддержать военной силой австрийское правящее семейство. Я бы хотел устранить эту угрозу. И тогда возможен братский альянс трех держав Европы — России, Франции, Пруссии. Назло напыщенным австрийцам и меркантильному островному льву. Насколько я понимаю, кабинет-министр, ваш покровитель, хотел того же, правда, кажется, он намеревался подождать естественного хода вещей. Однако его же собственный печальный опыт, который скоро прервется навсегда, указывает, что в этом расчете крылась серьезная ошибка. От природы решительно нельзя ожидать милости! Все надо вырывать силой. Я верю в насилие. Итак, вы сделаете то, о чем я прошу? У меня свои люди есть везде, но им надо дать надежное средство, не возбуждающее подозрений…
— Я охотно сделаю это для вас, Ваше Величество, — склонил голову Лодья.
— Ну, вот и чудно, мой дорогой! Вы ведь не против того, что я так вас называю? Я люблю рослых людей, правда, это не доходит у меня до такого слепого обожания, как у моего отца с его полком «верзил», которым при мне наконец найдется более достойное применение, чем торчать на часах и торговать в лавках… Вы мне нравитесь, дорогой друг. И клянусь, вы не пожалеете, что поможете мне! — король чарующе улыбнулся.
Лодья решил, что, получив такие авансы, может удовлетворить свое любопытство в опасной теме:
— До меня дошел слух, Ваше Величество, что вы не довольствуетесь одной муштровкой солдат, как ваш батюшка, но ищете средства укрепить победоносную мощь своих войск, опершись на магическую силу великих германских предков?
Фридрих бросил испытующий взгляд на гостя:
— Да, я, как и ваш учитель Вольф, придерживаюсь той точки зрения, что некоторые способы помогают вернее достигать победы… И глупо ими пренебрегать. Я стараюсь развивать некоторые свои способности, которые пытался отрицать мой такой недалекий отец… Или, может быть, слишком религиозный…