Чернолесье
Шрифт:
Домой я вернулся хорошо заполночь. Последнее, что помню это то, как, не без труда раздевшись и лежа уже в постели, я открыл Вотсапп и начал-таки набирать ответ Алине. Ответ казался мне совершенно гениальным. Это было вдохновение, какое бывает, наверное, только раз в жизни, и то не у всякого. Я был уверен, что в этом послании мне удастся раскрыть свою душу во всей многогранной сложности, чтобы Алина, наконец, поняла, какой человек находился рядом с ней все это время. Получив мое послание, она уже никогда не сможет
Но, не дописав и второго абзаца, я выронил телефон из рук и погрузился в пьяный беспокойный сон.
Глава 2
Все игровые студии, в офисах которых мне доводилось бывать, состояли из одного человека. Ну, максимум, из троих. Собственно, никаких офисов и не было: люди просто кодили дома, время от времени обсуждая рабочие моменты в Скайпе, я же просто приходил к кому-то из них домой, чтобы «взять интервью у руководителя студии». Солидно звучит.
Я слышал, что когда-то и в «Норске» работало три энтузиаста, считая директора‚ но эти времена давно прошли. По адресу, который был указан в присланном мне сообщении, оказался огромный кирпичный корпус старого завода, переоборудованный под офисный центр. Разумеется, «Норска» занимала его не весь: только помещения на третьем этаже.
Пожилой охранник с глубокими морщинами и мятой сигаретой в зубах — наверное, оставшийся еще с заводских времен — мелко кивнул, когда я сказал: «В «Норску», ни о чем меня не спросив. Чугунный турникет щелкнул, пропуская меня на заводской двор, а я завертел головой, соображая, куда теперь идти.
Надо сказать, получить приглашение стоило мне определенного труда. Шило, телефон которого пришлось здорово поискать, так как ни с кем из наших ребят он не общался, и в соцсетях тоже замечен не был, вопреки моим ожиданиям, совершенно не пришел в восторг от моего звонка.
Узнав, что я слышал о его работе от Егора, он начал мяться, говорил, что еще толком ничего не готово, и сам он связан соглашением о неразглашении, а про тестирование говорить пока рано. При этом слышалось в его голосе какое-то беспомощное лукавство человека, совершенно не умеющего врать.
Но когда я уже решил, что Егор, как обычно, половину выдумал, и стал потихоньку сворачивать беседу, Шило вдруг поинтересовался, а чего я, собственно, звоню. Я честно — терять уже было нечего — ответил, что просто думал напроситься погонять новую игру и, может быть, добыть контент для блога. Я был уверен, что Шило такое потребительское отношение к нему обидит, и на этом разговор закончится, но он, напротив, неожиданно воодушевился, и ответил, что раз я блогер, то, может, его начальство и заинтересуется, пообещав, что передаст мои контакты. Не прошло и пары дней, как мне и в самом деле позвонила некая девушка, представившаяся Анастасией, и пригласила в офис «Норски», располагавшийся отчего-то в спальном районе.
Сюда-то я и примчался прямо с утра, нацепив даже приличную белую рубашку и глаженые джинсы. Заодно уж побрился и расчесал
Во двор выходило множество дверей, и я бы, наверное, заблудился, если бы не приметная табличка с серым мамонтом, вздымающим закрученные бивни, прилепившаяся к одному из входов. Туда я и направился.
На третьем этаже, за массивной черной дверью, сбоку от которой пристроился все тот же мамонт, оказался просторный холл с некрашенными кирпичными стенами. На стенах были развешаны угловатые абстрактные картины, состоящие из нагромаждения черных мазков на белом фоне, напоминающие не то китайские иероглифы, не то пятна Роршаха.
Слева от двери оказалась стойка ресепшена, за которой сидела в черном офисном кресле полноватая девушка с короткими русыми волосами и проколотой нижней губой, одетая в оранжевую толстовку. Судя по бейджику, это была та самая Анастасия, с которой я общался вчера. Глядя на нее, я понял, что с нарядом явно ошибся: никому здесь моя рубашка не нужна.
— Хай, — бросила она, взмахнув рукой с ядовито-зелеными ногтями.
— Мне к одиннадцати назначено, — сказал я, кивнув на висящие над ее головой часы — миниатюрную копию кремлевских курантов.
— Проходи, — кивнула она куда-то дальше по коридору и вышла из-за стойки. — Главный тебя ждет уже.
Я заметил, что слово «Главный» она произнесла с таким уважительным придыханием, словно монахиня в разговоре о святом покровителе монастыря.
Пройдя по коридору с теми же кирпичными стенами, в которые кто-то шутки ради вделал не горящие факелы и ржавые кандалы, миновав несколько дверей, из-за которых слышалось сосредоточенное клацанье клавиатур и приглушенные голоса, мы, наконец, очутились возле матовой стеклянной двери с надписью «Director».
Директора «Норски», Анатолия Грановского, я видел не раз: на фото, конечно же. Высокий и худощавый, с ранней проседью в темных волнистых волосах до плеч и короткой хипстерской бородкой, он производил впечатление не то чудаковатого профессора, не то свободного художника. Впрочем, в некотором смысле он был и тем, и другим.
При моем появлении он встал с черного компьютерного кресла и протянул мне руку. Одет он был в черную толстовку с капюшоном, что придавало ему странное сходство с эксцентричным монахом. Мне сразу стало немного неудобно за свою рубашку: я окончательно понял, что не угадал со здешним дресс-кодом.
— А, Роман! — проговорил он таким теплым тоном, словно был со мной знаком давным-давно, да все никак не мог встретиться. — Здравствуй! Садись, я попрошу Настю кофе нам сделать.
— Да нет, спасибо, кофе не надо, — ответил я, и, следуя его приглашающему жесту, опустился в синее бесформенное кресло, настолько мягкое, что, казалось, я вот-вот ударюсь задом об пол.
— Ну, как знаешь, — ответил он, чуть подвинув свое кресло, чтобы сидеть прямо напротив меня. — Тебе, наверное, интересно, для чего мы тебя пригласили?