Чёрному, с любовью

Андрижески Дж. С.

— Ничего нового, — пробормотал он, сжимая моё плечо ладонью.

Я обернулась и увидела, как дверь лифта закрывается перед Дексом и Люс, а затем светящиеся циферки начали расти, поднимая их через оставшиеся несколько этажей.

Я знала, что большая часть команды, которая отправилась в Мишн, теперь разошлась по своим комнатам, включая Энджел и Ковбоя. Некоторые уже уехали в другие здания в других частях города. Я невольно чувствовала, что никто из них не в безопасности, где бы они ни ночевали. Мой дядя нарушил этот пузырь защищённости

вокруг нас, разбив в клочья последние иллюзии, будто мы могли от них защититься.

Полагаю, он прав. Я действительно наивна.

Я не думала, что он нападёт на нас так мощно, так скоро.

— Он не может допустить, чтобы мы заключили союз с вампирами, — тихо произнёс Блэк. — С его точки зрения, мы спровоцировали это, согласившись встретиться с Бриком.

— То есть, у него имеется кто-то здесь, — сказала я, поднимая на него взгляд. — С нами. Только так он сумел бы настолько оперативно послать сюда Солоника.

Блэк пожал плечами, золотые глаза посмотрели на меня.

— А в этом были какие-то сомнения, док?

Я нахмурилась, но не ответила.

Я смотрела, как Блэк роется в кармане кожаной куртки и вытаскивает серую как сталь ключ-карту. Он уже оставил большую часть своего оружия с Дексом и Хавьером внизу, но всё ещё носил два пистолета в плечных кобурах, а также два на бёдрах, не говоря уж о двух мечах в перекрещённых ножнах за спиной.

Вспомнив, как он приставил этот клинок к горлу Ника, я сглотнула.

Он не убил Ника.

Он мог, но не сделал этого.

Я знала, что он наверняка сделал это для меня.

Я также знала, что возможно, это последнее помилование, которое получил Ник, и не только от Блэка.

— Не думай об этом теперь, док, — сказал Блэк, и его голос напоминал низкое рокотание в груди.

Мельком покосившись на меня и нахмурившись, он распахнул дверь внутрь и жестом показал мне заходить первой. Я пошла по бледно-зелёному ковру, войдя в длинную прямоугольную квартиру с диванами и креслами цвета ржавчины, а также кухней из белого мрамора. Деревянные шкафчики были такого же ржавого цвета, как комплект мебели в гостиной.

Вид выходил на противоположную сторону здания по сравнению с пентхаусом Блэка.

Через эти окна я видела здание Трансамерика и мост Золотые Ворота, но лишь вдали, его освещённые контуры едва виднелись на горизонте. Окна были не такими высокими и длинными как в пентхаусе Блэка, но помещение было впечатляющим и огромным, с полноценной гостиной, кухней, столовой со столом на восемь персон и коридором, который уходил вправо от меня и вёл, наверное, в спальню.

Планировка здесь не полностью повторяла квартиру Блэка; она была совершенно иной. Никакой опущенной гостиной, более низкие потолки, но кухня примерно на том же месте, пусть она и в два раза меньше нашей кухни. Столовая и гостиная располагались совершенно иначе, и здесь не было предметов искусства Блэка или его столешниц из вулканического камня. Но помещение было достаточно знакомым, чтобы я выдохнула и почувствовала, как что-то в моей груди расслабляется.

Больше всего мне хотелось в душ.

Услышав меня, Блэк обвил рукой мою талию и потянул к коридору справа.

Я обернулась, когда он стал на ходу скидывать мечи в ножнах, затем куртку, при этом так и не отпуская меня. Он с грохотом бросил мечи в коридоре, затем избавился от мотоциклетной куртки, не замедляя шагов.

Услышав падение всего этого, я обернулась и рассмеялась.

— Только с пистолетами так не делай, — пожурила я.

— Не буду.

— Туфли, — сказала я. — Что с твоими туфлями?

— Ботинками, док, — сказал он, целуя меня в щеку. — Сниму их в ванной.

Я кивнула, позволяя ему стянуть мою куртку. Он сдёрнул её с плеч, затем стянул с рук, продолжая подталкивать меня вперёд. Избавив мои запястья и руки от рукавов куртки, он бросил её на ковёр в коридоре. Я услышала стук девятимиллиметровых магазинов, оставшихся в карманах.

Обхватив меня рукой спереди, Блэк потянул меня вправо, когда мы дошли до конца коридора, и завёл в шалфейно-зелёную ванную комнату с белым плиточным полом и мраморными столешницами.

Заведя за дверь, он отпустил меня, затем начал раздеваться по-настоящему. Сначала расстегнув застёжки-липучки на плечевых кобурах, он снял оружие, быстро проверил его, затем положил пистолеты и кобуры на мраморную столешницу.

Затем он потянулся к поясу, не отрывая от меня взгляда.

— Прекрати наблюдать за мной и снимай свою бл*дскую одежду, док, — ворчливо произнёс он.

Он расстегнул ремень, наблюдая, как я снимаю ботинки и бросаю их один за другим на толстый шалфейно-зелёный коврик, затем тяну за лямки и избавляюсь от своих плечевых кобур. К тому времени, когда я сняла их, Блэк уже стягивал набедренные кобуры, затем скинул ботинки и отшвырнул их к моей обуви.

К тому времени от его боли у меня почти закружилась голова.

С этой болью смешивалось собственничество, которое я никак не могла упустить, и которое почему-то ударяло по мне сильнее боли. Это не просто собственничество; я ощущала в этом желание единения. Эта тяга, завлекающая меня в его свет, была такой интенсивной, что казалась почти органической.

Я расстёгивала ремень, распахнув рубашку на плечах до самого лифчика, когда Блэк обхватил моё лицо ладонями и притянул для поцелуя.

Он крепко поцеловал меня, используя язык, и я слегка ахнула ему в рот, ощущая его реакцию на мой свет, на слабые отпечатки Ника, на порезы на моих губах и языке.

Он оборвал поцелуй ровно настолько, чтобы самому ахнуть, затем застонал и дёрнул меня ближе, вжимаясь всем телом. Я ощущала там облегчение, но в то же время страх, своеобразное озарённое понимание всего, что этой ночью могло пойти не так.

Ощущая ход этих мыслей в его разуме, я поймала себя на том, что обдумываю те же мысли. Я подумала об оружии, о вампирах, разрывающих горла, о бомбах.