Чёрному, с любовью
Шрифт:
Я знала, что это как-то связано с тем, что тревожило Джема в глазах Блэка.
Я знала, что это как-то связано с теми особенностями Блэка, о которых ни один видящий нашей команды не хотел рассказывать Чарльзу. Блэк не хотел, чтобы это знал кто-либо, кроме меня.
Даже теперь Джем, наверное, пытался ограничить количество видящих в нашей команде, которым известна эта информация. Я слышала, как Блэк спорил с ним в Барьере на эту самую тему, пока мы ехали в лимузине на Калифорния-стрит.
В
Джем хотел стереть память Ковбою и Энджел.
Он хотел стереть каждого человека в нашей команде, который мог увидеть свечение глаз Блэка, свечение моих глаз, и вообще любого, кто заподозрил, что Блэк — не обычный видящий. Он также хотел стереть видящих, которым они не доверяли, так как недостаточно их знали.
Блэк ответил отказом.
Когда Джем стал настаивать, Блэк снова отказал и потребовал, что Джем оставил разум «его» чёртовых людей в покое… и разум его видящих тоже, если на то пошло.
Когда Джем попытался разговорить его на тему светящихся радужек, Блэк снова отказался и сказал ему заниматься своими делами, бл*дь.
Я знала, что Блэк чертовски серьёзен в своих угрозах, особенно когда дело касалось фокусов с разумом его человеческих сотрудников.
Я любила его за это.
А ещё я любила его за то, что нам не нужно это обсуждать.
Вопреки внешней грубоватости и заскокам Блэка, вопреки его гипер-прагматизму, который, по мнению Ника и других, граничил с социопатией, этические и моральные принципы Блэка намного твёрже, чем у большинства видящих.
Сколько бы я ни видела, как Блэк проворачивает всякие фокусы с сознанием людей за пределами своего доверенного круга, я никогда не видела, чтобы он использовал свой свет, чтобы хотя бы успокоить кого-нибудь, кто работал непосредственно на него. С другими видящими он обращался куда более сурово, включая меня.
Я не могла не заметить разительный контраст в том, как видящие со Старой Земли говорили, думали и обращались с людьми по сравнению с видящими. Большую часть времени разница была неуловимой, но когда на кону стояли вопросы безопасности, армии и разведки, разница становилась явной.
Блэк предельно ясно дал понять, что в этом мире другие правила — как минимум в отношении людей, которых он знал лично. Я слышала, как он говорил видящим, что если им хочется дурить людям мозги, то они могут отправляться работать на Чарльза. Он практически угрожал им разными способами, что если поймает их на использовании света против его сотрудника-человека, то они вылетят отсюда навсегда.
Насколько я знала, никто не нарушал это правило, хоть они и спорили о необходимости его нарушить.
Но я знала, что Джем — лишь часть проблемы.
Я видела выражения их лиц, когда радужки Блэка засветились.
Я знала, что нам надо принять больше мер предосторожности, чтобы не дать Чарльзу узнать об отличиях Блэка. А также выяснить, что Чарльз уже знает о нас обоих. Я понимала, как беспечно от этого отмахиваться, особенно если эти различия настолько важны Чарльзу, как считал Джем.
Проблема в том, что большей, менее логичной части меня было просто всё равно.
Та часть хотела, чтобы все просто оставили нас с Блэком в покое.
Когда мы с Блэком были вместе, мне всё больше и больше становилось безразлично все, кроме нас двоих. Даже зная, насколько это опасно, я не могла заставить себя подумать об этом или заставить Блэка обсудить со мной, что это значит.
Я также ощущала нежелание Блэка.
Я чувствовала, что какая-то часть нас обоих боялась даже задавать этот вопрос.
Глава 27
Отголоски
— Он поднимется сюда? — прорычал Джем. — Или нам просто продолжать без него?
Энджел нахмурилась и переглянулась с Ковбоем перед тем, как посмотреть на зеленоглазого видящего. Она отметила хмурое выражение его лица, пока он смотрел на плоскоэкранный монитор, встроенный в металлическую столешницу, и осознала, что на самом деле он не злится.
Он беспокоится.
Более того, она осознала, что он грустит, может, даже скорбит.
Вспомнив, как он вспылил на том собрании с Бриком, она нахмурилась, гадая, что же именно с ним происходит.
Она всё ещё смотрела на его лицо, когда Джем повернулся и наградил её тяжёлым взглядом.
— Ты не могла бы, кузина? — холодно произнёс он.
— Не могла бы что? — оторопело переспросила она.
— Думать потише, — прорычал Джем. — Или вообще отвалить нахер?
— Эй, — Ковбой резко поднял взгляд. Его обычно добродушное лицо ожесточилось, утратив всё дружелюбие и напомнив Энджел, что Блэк нашёл его в федеральной тюрьме, и сидел он там отнюдь не за мелкое воровство из магазина. — Следи за своим бл*дским языком… кузен. Ещё раз заговоришь с ней так, и у нас с тобой будут проблемы, мать твою.
Джем стиснул челюсти.
Затем, переведя взгляд между Ковбоем и Энджел, он один раз кивнул.
— Приношу свои извинения, — произнёс он приглушённым тоном.
После небольшой паузы он прямо посмотрел на Энджел.
— Ты права, — прямолинейно заявил он. — Я грущу. Я зол. Я беспокоюсь. Я скорблю. Бл*дь, со мной сейчас происходит масса всего. Знаю, ты ничего плохого не имела в виду, но то, что ты стоишь тут и думаешь об этом, ни черта не помогает.
В этот раз Энджел почувствовала, как её лицо заливает теплом.