Чёрному, с любовью
Шрифт:
— Идёмте, — сказала она, делая резкий жест ладонью. — Заходите! Даже ты, здоровяк. Я хотя бы только что заварила целый кофейник. Нуми принесла мне ещё один пакетик добротного кофе.
Нуми меняла работу после той первоклассной должности следом за выпуском из юридической школы Гарварда. Я почти уверена, что теперь она работала на какую-то гигантскую технологическую фирму, но не помню, на какую именно; к тому времени она поработала во многих крупных компаниях в районе залива. Судя по словам Ника, её имя хорошо известно в деловых кругах. Я даже видела её профиль
Нуми была матерью-одиночкой с тремя детьми.
Она также жила ниже по улице, так что больше времени проводила здесь, с остальными детьми Танака, у которых уже были свои семьи — у всех, кроме Ника.
Эта мысль застала меня врасплох.
Затем вызвала адскую боль.
Эта боль пырнула меня в грудь, словно пыталась пробить себе путь наружу.
Ник шутил, что его прокляли тремя сёстрами, но по правде говоря, они отчаянно его защищали. Он и его отец уступали девочкам по численности, но с ними определённо не обращались как с гражданами второго сорта. Энджел утверждала, что именно поэтому Ник всё ещё одинок. Она шутила, что он слишком привык, чтобы женщины постоянно ухаживали за ним.
Конечно, он только отшучивался.
Я выбросила это воспоминание из головы, вытерла глаза, кашлянула и поморгала. К счастью, мы заходили внутрь, следуя за миссис Танака на кухню, так что она на меня не смотрела. И всё же я отвернулась от её спины, надеясь, что она ничего не заметила.
Мне нужно держать себя в руках.
Бл*дь, я просто обязана.
Тёплая рука обняла меня за плечо, на ходу прижимая к ещё более тёплой груди. Я чувствовала, как его свет ещё глубже вплетается в меня, притягивает меня в его жар, в ту твёрдую почву под его ногами.
— Никаких поцелуйчиков, — сказала Юми Танака, погрозив Блэку пальчиком, как только мы переступили порог её кухни.
Я осознала, что смотрю на безупречную кухню с белым кафелем, тупо сосредотачиваюсь на кастрюльках из нержавеющей стали и сковородках, висевших на вешалке, которая крепилась к потолку. Я заметила идеально белые шкафчики с небесно-голубыми ручками, старомодной печью и газовыми горелками.
— Если моего сына здесь нет, это ещё не значит, что вы можете вести себя как перевозбуждённые подростки, — продолжала миссис Танака, всё ещё сверля нас с Блэком шутливо-хмурым взглядом. — Мне не нужно на это смотреть. Насмотрелась, пока Ник рос.
В этот раз Блэк не засмеялся.
И я тоже.
Блэк прочистил горло.
— Нам нужно кое-что сказать вам, Юми, — произнёс он. — Мицуко здесь?
В отличие от меня Блэк без проблем называл родителей Ника по именам.
Она слегка нахмурилась, обернувшись через плечо с места, где она расставляла кофейные чашки и блюдца на подносе. Достав кофейник из кофеварки из нержавеющей стали, она разлила кофе по четырём чашкам, затем поставила рядом маленький молочник и мисочку с кубиками сахара, а также положила четыре маленькие ложечки.
Кофейный сервиз был очень красивым и напоминал настоящий фарфор.
Юми Танака обладала теми самыми старомодными манерами, которые я ассоциировала со своей бабушкой.
— Его здесь нет, — сказала она после паузы, показавшейся очень долгой. — Мицуко. Он уехал в Салинас на несколько дней. Навещает брата. Тому только что сделали операцию.
Мы с Блэком переглянулись.
— Вы не хотите говорить со мной? — парировала она, услышав наше молчание. — Что бы там ни было, я могу ему передать.
Блэк снова поколебался.
Я тоже.
И Энджел тоже.
Но теперь мы обязаны ей сказать.
Мы пришли сюда. Мы не могли просто развернуться и уйти.
Наверное, она и так разозлится, что мы ждали так долго и ничего ей не говорили. Если мы скажем ей позднее, она расстроится ещё сильнее. Она захочет знать, почему мы не сказали ей, как только узнали относительно наверняка. Наверное, она захочет знать, почему мы не позвонили ей в то же мгновение, когда узнали об его пропаже, до того, как потратили недели и месяцы на его поиски.
Блэк выдохнул, бросив на меня взгляд.
«Бл*дь», — послал он.
С этим я не могла не согласиться.
— Ладно, — сказал он вслух, слегка нахмурившись и посмотрев на Юми Танаку. — Мы надеялись поговорить с вами обоими, но…
— Нас обоих здесь нет, — резко перебила она. — Так что ты скажешь мне, здоровяк. Какие бы там ни были новости. Вы пойдёте со мной, сядете и расскажете.
Подняв сервированный поднос, она пошла вместе с ним с кухни, направляясь в гостиную, которая находилась по другую сторону от правой кухонной двери, сразу за массивной отдельно стоящей доской для нарезания продуктов. Когда мы не пошли за ней сразу же, она помедлила на пороге, теперь уже настороженно глядя на нас, словно поняла, что эти новости ей не захочется слышать.
— …Идёмте же, — произнесла она резче. — Кофе остынет.
Когда я взглянула на Блэка, он тоже посмотрел на меня, слегка хмурясь.
Мы оба переглянулись с Энджел, которая тоже нахмурилась.
Но теперь пути назад уже не было.
***
Мы с Блэком последовали за миссис Танака в гостиную.
Энджел, засунув пальцы в карманы своих чёрных облегающих джинсов, пошагала за нами.
Мы вчетвером вошли в сине-белую гостиную семьи Танака и разместились на сине-белом мебельном гарнитуре в цветочек, расположенном вокруг белого столика со стеклянной столешницей.
Мы все послушно взяли чашки с кофе с подноса.
Мы с Блэком заняли диванчик на двоих напротив главного дивана, где села Юми Танака. Энджел села в отдельное кресло, выполненное в том же стиле, что большой диван и диванчик на двоих.
Мы все держали свои кофейные чашки и блюдечки, но никто не сделал ни глоточка.
В этот раз Блэк не нарушил молчание.
Я знала, что глупо ожидать от него этого.
Он и так уже поднял тему с миссис Танака.
Он проложил дорожку для меня и Энджел, и это уже больше, чем он обязан сделать.