Черноводье

Зимовец Александр

***

На другое утро все офицеры корабля – а таковыми, помимо Дрикера, считались я, Эрт и Морионе – собрались в каюте капитана, чтобы решить судьбу насильника, запертого в канатном ящике.

На самом деле, офицером считалась еще и Лана, но она так и не вышла с утра из своей каюты, которая в самом деле оказалась заперта каким-то образом, хоть и не имела замка. Когда я под утро попытался с ней поговорить, она сбивчиво ответила, что не намерена покидать каюту, пока ситуация не будет как-то разрешена. Кажется, она тоже не спала всю ночь.

Я

был с ней согласен, и кипел негодованием. Может быть, я слишком долго прожил в здешнем мире с его жестокими законами, но в эту минуту был уверен, что за такое следует убивать. Эрт, кажется, был того же мнения: по крайней мере, на лице его отражалась мрачная решимость.

– Я считаю, что подобным людям однозначно не место на борту, – начал он дискуссию. – Мы должны поддержать дисциплину и показательно его казнить. Вам, Дрикер, как капитану, такая власть присуща.

– А плотничать кто будет? – спросил его Дрикер, скорчив кислую гримасу. – Я тоже за эту самую дисциплину, но что будет, если у нас, скажем, руль поломается? Вы будете новый строгать, или, вот, господин Руман, может быть? Вы как, господин егерь, плотницкому делу обучены?

Я покачал головой.

– Вот, – кивнул капитан. – А ежели течь? Нам что, назад поворачивать? Вы сознаете вообще важность нашего плавания?

Эрт смотрел на капитана, вытаращив глаза и раскрыв рот. Кажется, отправляясь сюда, он не предполагал никакого противодействия, и теперь не знал, что сказать.

– Оставлять это дело так нельзя, – вступился я. – Подобное я считаю оскорблением для всех егерей, и как представитель Кернадала…

Живя четвертый год в средневековом мире, я хорошо усвоил, что любой человек здесь выглядит солиднее, когда козыряет принадлежностью к некой корпорации, которая может вступиться за его интересы.

Аргумент и в самом деле возымел действие: Дрикер сник и покачал головой, о чем-то раздумывая.

– Ну, ладно, – вздохнул он. – Тогда сегодня же рубите ему голову

– Я полагаю, что за такое вешают, – проговорил Эрт, настороженно сглотнув. Он, кажется, еще не догадывался, к чему клонит капитан, а вот до меня уже начало доходить.

– Ну, хотите – вешайте, – пожал плечами капитан. – Только я подумал, что уж с веревкой ни вы, ни их инородие возиться не будете. А топор, вон, есть у них. А то расстрелять еще можно.

– Я полагаю, что исполнение наказаний в плавании – прерогатива капитана и боцмана, – возмутился Эрт. – Причем же здесь мы?

– Обычных наказаний – да, – Дрикер кивнул. – Высечь, запереть – это я могу. Но чтобы живого человека жизни лишать – такой власти у меня нет. За это с меня в Крюстере спросят, если донесет кто.

– О, святые мученики! – воскликнул Эрт. – Да кто же с вас спросит, если мы привезем меха благополучно! Победителей не судят!

– Ежели вы считаете, что не спросят – то вы его и казните, – отрезал капитан. – А я на душу грех не возьму.

– Можно не вешать, а высадить его на берег, – предложил я. – Тоже выход.

– Это надо, чтоб матросы шлюпку спустили и повели, – покачал головой капитан. – Я им такой приказ не отдам.

– Для контрабандиста вы слишком

щепетильны, господин Дрикер, – невольно вырвалось у меня.

Лицо капитана при этом налилось кровью и сделалось лиловым, словно спелая слива.

– А вы это для государственного преступника слишком это… неосмотрительны, – огрызнулся он. – Так и знайте: у меня в команде штатного палача нет.

– Может быть, вы лейтенант? – обратился Эрт к Морионе, расположившемуся на лавке с таким видом, словно разговор никаким образом его не касается. – Ваши люди могли бы привести приговор в исполнение?

Тот только покачал головой.

– Если мои люди делать повешенным моряка, – проговорил лейтенант с сильным харкающим акцентом, – команда на них… как это говорится… омышится? Окрысится, да. Еще больше, чем есть сейчас. Мне это не есть совсем нужно. Лучше это без меня.

– Вы… вы ведете себя так, словно вас вообще ничего на судне не касается, – вспыхнул Эрт.

– Что есть на судне – больше всего касается его владелец, – развел руками Морионе.

– Вот видите, господин лейтенант все понимает, – мягко проговорил Дрикер. – А вы все никак не поймете, и ломитесь, как, простите Мученики, баран в свинарник.

– Да вы просто боитесь, что они вам отомстят, если вы повесите мерзавца! – Эрт уставился на капитана, тяжело дыша от ярости.

– Да, боюсь! – рявкнул тот, и край его рта некрасиво дернулся, съехав куда-то книзу. – А вы вот… очень зря не боитесь! Набрали какого-то сброда по подворотням, а теперь хотите, чтобы дисциплина была! Да в воровском притоне иные приличнее выглядят, чем та команда, которой я по милости вашей руковожу! Хотите начистоту – так я вам скажу: если мы хотим живыми добраться до Тарсина, надо поменьше их злить, а там по возможности набрать новых, хотя бы половину.

– Капитан имеет резон, – кивнул лейтенант.

– Да вы дрянные трусы оба! – воскликнул Эрт, вскочив и сжав кулаки. – Я требую!

– Вы есть потише, – проговорил Морионе, нехорошо ухмыльнувшись и положив ладонь на рукоятку своего палаша. – Кто мне так говорит и не извиниться…

– Подождите! Стоп! – я примирительно поднял руки. – Господин Эрт сказал сгоряча и приносит свои извинения. Правда, господин Эрт?

Я взглядом дал понять судовладельцу, что дело приняло нехороший оборот, и надо бы как-то выруливать. Он неохотно кивнул, скорчив кислую мину.

– Капитан, вы отказываетесь казнить преступника, – продолжил я. – Допустим. Ваши предложения?

– Дык, в цепи его заковать, и пусть работу работает до Тарсина, – ответил Дрикер. – А там сдадим его портовым властям – пусть решают его судьбу. За покушение на офицера при свидетелях там по головке не гладят. Будет дальше моряцкую карьеру на галере продолжать.

– Но спит пусть в канатном ящике, – добавил Эрт.

– Где ж ему еще? – согласился Дрикер. – Пусть посидит.

– Так и быть, – резюмировал я с каким-то нехорошим чувством. Возможно, возникло оно оттого, что мне теперь предстояло объяснять Лане, отчего этот человек все еще на борту, и будет плыть с нами до самого Тарсина. Мне этого ужасно не хотелось, но больше было некому.