Черноземье 3

Белов Иннокентий

Арестанты попробовали отказаться выходить из казарм, были сурово побиты ножнами и плоской частью местных мечей, так что заработали пару переломов, много шишек и кровоподтеков на рожах.

Поэтому все же оказались построены в колонну по трое, самые борзые даже привязаны веревками друг к другу.

Палантиры у меня при себе, фузея тоже, винтовку и остальное добро везет один из охранников рядом со мной.

Все на лошадях из гвардейских казарм, моих личных нет смысла забирать из мастерских, где кипит работа.

С нами одна подвода для обустройства домика около моста, две уже наших лично с нашими лошадками.

На них везем пару палаток для меня с охраной и еще еду с большим запасом для себя и арестантов, будущих строителей.

Я собираюсь сейчас довольно тщательно изучить маршрут будущей дороги километров на пять от Сторожки, поставить по ее краям шесты, чтобы обозначить границы трассы. Потом разведать маршрут дальше без таких подробностей, отмечая будущую дорогу метками на деревьях. Нам нужно как-то найти щель в краю каньона, в которую потом начнет снизу подниматься дорога. Для этого мне придется самому попозже сходить в Храм, оттуда направиться в каньон и из него через этот природный провал спуститься в лес, где оставить метки на будущее.

Наверно, даже саму основу дороги уже в горах лучше начинать оформлять именно сверху, так будет гораздо проще скидывать камни вниз под правильным углом.

И, наконец, сейчас в паре дней пути от Сторожки я должен добраться до своих тайников, чтобы хоть теперь понять, остались ли они нетронутыми или мне придется искать другие источники финансирования для совершения намечаемого технологического прорыва в Черноземье.

Мастерские теперь дают очень серьезные деньги, хамам тоже начал приносить прибыль, так что через несколько месяцев у меня будут средства на обеспечение технической революции на самом первом этапе. Только на Орнию и ее возрождаемое агентство недвижимости этих денег точно не хватит.

А если сокровища на месте, то хватит на все сразу же и надолго.

Так что это очень важный вопрос — нашли ли те же гильдейцы мои тайники или все нет.

Ехали долго и медленно, ибо никуда торопиться арестанты не хотят, понимая, что ничего хорошего в том направлении их точно не ждет. Но явно, что еще не знают, чем им грозит уже сегодня к вечеру переход через Протву.

Всем конвоирам сказано строго-настрого язык про конечную цель путешествия держать за зубами, иначе сопротивление арестантов увеличится в разы, они просто начнут кидаться на конвоиров и пытаться отнять оружие.

Что такое работать под надзором степняков — примерно все понимают.

Конвоиры из гвардейцев понятно, что так себе, сильно хлестать и торопить уже сплотившуюся массу арестантов они просто не умеют. Позади всех отдельной кучкой идут местные жители, которые стали делиться компроматом о стражниках, а перед ними как раз те, которых разговорить не удалось. Поэтому я и хочу побыстрее снять с шеи Гвардии такую обузу, к которой они изначально не готовы.

— Останови караван, — скомандовал я командиру полусотни, когда по моим подсчетам пришло время что-то менять.

До моста еще двенадцать километров и до Сторожки оттуда примерно три с половиной, с такой скоростью три километра в час нам туда топать шесть часов, а стемнеет уже через пять.

Он поскакал вперед и вскоре колонна недовольно вертящих головами по сторонам арестантов встала.

— Значит так, если не успеем дойти до бывшей охотничьей Сторожки, то ночевать будем прямо на этой мокрой дороге! Или еще на такой же мокрой поляне! Там вас ждет еда и укрытие от холода и дождя, а здесь ничего такого нет. Кормить будут только там! Я тепло одет, как мои люди и как все гвардейцы! Тем более мы будем жечь костры вокруг лагеря! Как будете вы спать на голой земле холодной ночью — это ваше дело! Нянек у вас больше нет, если вы все замерзнете, нам станет только проще, — привираю я на всякий случай, пусть думают, что мы просто куда-то изгоняем криминал из города.

На какие-то лесозаготовки или новый рудник.

Даже таким способом чистим город, пусть пока надеются вернуться, как только окажутся на свободе. Наивно, конечно, надеются.

— Или шевелите ногами, или утром окажетесь больными, начнете кашлять и быстро помрете, ведь лечить вас больше некому!

— А там точно есть тепло и еда? — крикнул кто-то из среднего ряда.

— Там есть все! И бывшие казармы Гильдии, и готовый ужин!

Да, сейчас я даже не вру, все это в Сторожке есть, но как себя станут вести степняки с новоприбывшими — даже не представляю. Могут и не кормить пару дней и ночевать оставить на улице, это уже их личное дело.

Да чего я себе вру? Очень даже представляю, но лично видеть и слышать не хочу.

После недолгих переговоров между собой арестанты прибавили ходу и стали выдавать раза в полтора больше по расстоянию каждый час. Деваться им тоже некуда, если в тесноте закрытого двора Караулки они могли еще как-то погреться друг об друга, то на открытой местности замерзнут сразу в одних рубахах и блузах, да еще сидя просто на сырой земле.

Так что до моста мы добрались через три часа, быстро перешли его, потом зажгли факелы и через час добрались до бывшей Сторожки.

Там горят костры во дворе и масляные лампы над уже восстановленными воротами, теперь леса выросло вокруг видимо-невидимо, а древесина часто попадающейся здесь сосны-ели прекрасно и жарко горит, причем еще очень долго.

Просто какое-то уникальное дерево по своим характеристикам.

Колонна залетает с ходу во двор через открывающиеся ворота, и я вижу, как степняки радостно обступают новую рабочую силу. Как раздаются первые пораженные крики попавших в западню арестантов, теперь понявших, кому они понадобились в этих глухих местах так срочно. Не знаю, что все они подумали про меня и не хочу знать, теперь у них курс реального выживания в полный рост предстоит впереди. Пусть лучше не тратят последние силы на бесполезное в этих обстоятельствах возмущение. И очень сурово наказуемое сопротивление.

Я спешиваюсь и смотрю, как следом заезжают две подводы с одеждой и пайками, посудой и прочими вещами, необходимыми всем арестантам, у которых ничего нет с собой. Третью телегу оставляем при себе, там наши вещи, а эти две остаются при строителях, чтобы возить инструмент и все нужное остальное.

Вскоре уже знакомый начальник фолы выходит ко мне, мы здороваемся по южному и я объясняю ему, что сейчас пусть принимают народ под свою опеку.

— Списки завтра сверим, тогда и поговорим нормально. Там еда вам и работникам на телегах. Еще со мной остался один десяток арестантов, они пошли на сотрудничество с властью. Поэтому я попрошу устроить их в теплые места и особо не обижать. Чтобы помогали вам управлять остальными работниками.