Черноземье 3

Белов Иннокентий

Пусть теперь искупает вину своей кровью и даже пропащей жизнью!

Оставшиеся при нас, замерзшие до полусмерти за ночь, изнеженные городские жулики жмутся к костру поближе, до этого момента за ними присматривали гвардейцы, а теперь пришло наше время их караулить. Поняли уже, в какой страшный переплет попали, но еще надеются на что-то, что останутся при мне работать за сотрудничество во время облавы. Ведь выдали им уже теплую одежду, даже по размеру постарались подобрать. И вчера не отправили со всеми в страшный двор, где никто бы не стал разбираться, что

именно к ним у Мастера Ольга отношение немного получше сложилось

Я подумал немного вчера вечером и решил пока дать Гвардии отдохнуть от тяжелых дней осады, беспощадных и бесполезных боев на берегах Протвы. То есть не привязывать их здесь утомительным несением бестолковой службы на посту около реки.

Пост в принципе нужен, чтобы степняки на эту сторону баловаться не лазили и девок не портили. И не только степняки.

Если кто из арестованных умудрится сбежать, если ему даже повезет переплыть Протву и не попасться погоне, то пусть бежит в город или прячется в деревнях. Не будем его ловить и обратно на казнь лютую степнякам выдавать, чтобы именно для этого пост держать.

Жалости в таком случае ждать от жителей степи нет смысла, подвесят за ноги, вспорют живот и собственными кишками обмотают напоследок беглеца.

Но, если что натворят так называемые союзники и до меня жалоба дойдет, то я сам приеду и сурово разберусь, они это тоже знают, поэтому сильно нарываться не станут. Да и главные Беи приказали поддерживать союзнические отношения на полном серьезе.

А так держать осьмицу воинов вдали от семей и города без особого военного смысла — ну его на фиг!

Пусть теперь степняки охранную службу около Сторожки сами несут как полагается. С этой стороны у нас остались только старые-новые естественные союзники, а больше тут никого оказаться не может в принципе.

Ну, если только магически заинтересованный Корт перейдет или переплывет на тот берег в поисках какого-нибудь зазевавшегося Мага.

После завтрака я подъехал со своими людьми и арестованными к Сторожке, там уже в округе вовсю стучат топоры, свистят пилы и видна активнейшая деятельность наших арестантов. Бунт новой партии бедолаг подавлен на корню, не хочу даже знать, какими именно способами.

Поэтому отправляю посыльного к местному Бею, жду его несколько минут, чтобы поздороваться на лошадях опять по южному, потом спуститься на землю и снова поздороваться. Степные условности такие длинно витиеватые, но я уже хорошо запомнил их.

— Вот список из новых работников, их пока у тебя сто двадцать два человека. Вот еще десять с нами, которых хорошо бы при лагере пристроить сейчас, чтобы они дорогой не занимались, а обеспечивали питание и прочие хозяйственные нужды.

— Сделаем, — отвечает сильно неграмотный Бей, но при нем есть пожилой воин, который и в цифрах наших разбирается и слова сложные понимает.

— Давай пару своих воинов посмышленее, поедем дорогу смотреть. Ну, где ее лучше гнать, если недалеко от Сторожки.

Еще я дарю Бею красивый кинжал с драгоценными украшениями, снял с кого-то из убитых Магов. Это чтобы он со всем вниманием отнесся к моей просьбе, такие у них свои понятия, типа, если попросил, подари что-то для начала.

— Проклятый Маг Севера его носил, я его убил в честном бою и забрал для хорошего воина.

И это тоже будет не лишним сказать, все-таки добрым словом и подарком добьешься больше, чем одним подарком.

Именно по такой просьбе добьешься, ведь ничего похожего в степях ни у кого не найдется, может теперь этот начальник степняков всю свою оставшуюся жизнь гордиться, что есть у него оружие Проклятых Магов. И еще своим детям с гордостью передаст.

Судя по переставшему быть невозмутимым лицу степняка и его толмача, именно такое подношение им особенно зашло.

Арестанты с безнадежно печальными лицами и налитыми слезами глазами пытаются вызвать у меня и моих спутников жалость, но уже безропотно по жесту Бея забегают в снова открывающиеся жадным зевом ворота.

— Все, — выдыхаю я. — Теперь выживание — дело рук лично каждого арестанта.

Со временем наладят самые хитрые и умеющие общаться более-менее отношения с простыми степняками, подлижутся к начальству, пригреются придурками при кухне или посыльными какими, но сейчас у всех суровый экзамен примет сама жизнь. Смотрящая на бедолаг через прищуренные внимательные глаза каждого степняка.

Ждем, когда за ворота выскочат двое степняков и вместе с ними едем по старой, уже давно заросшей дороге на Север. Теперь тут никто никуда не ездил последние несколько лет, никакие лесорубы не появлялись вырубать подступающий лес, а молодые деревья здорово захватили ее под себя.

Но, попробовав передвигаться по ней вдоль Протвы и на пробу свернуть наискосок в настоящий лес, я быстро понимаю, что гатить дорогу через лес — это реально адский труд, сколько придется валить деревьев, корчевать пни и равнять эти непрекращающиеся пригорки.

— Лучше, Мастер, пройти по остаткам старой дороги как можно дальше, а там уже по самому короткому расстоянию приближаться к горам, — говорит мне помощник Тельсур.

— Да, вижу это сам, — отвечаю я ему.

Придется мне скоро устроить настоящую разведку каньона, потом спуститься вниз по примерному пути и отметить деревья в нужном месте. От них уже искать самый удобный путь к старой дороге, может и не самый короткий, но более легкий. Чтобы он шел вдоль многочисленных ручьев, бегущих с гор и нигде их не пересекал или делал это хотя бы по минимуму.

Не одному, конечно, лучше бродить по этим пустынным местам, а с хорошей компанией из охранников и Охотников.

Но до этого выхода еще много времени, хотя старую дорогу арестанты начнут восстанавливать довольно быстро.

Так напрямик по лесу примерно сорок километров было бы до провала, но с очень трудоемкой работой.

А если по-умному, то примерно тридцать-тридцать пять по легкому пути, где особо не нужно ничего переделывать, только подновить броды, восстановить канавы, подсыпать земли на саму дорогу и этого вполне хватит для начала.