Чернуха
Шрифт:
– Вы даже не можете представить, что это будет?! Зачем нам ваши соловьи!? Японцы предоставят нам электронных. Вы только вообразите: парочка идет по лесу, опускает в дупло монетку – в ту же минуту на ветках деревьев соловьи испускают свои трели.
– Звучит прекрасно. Но если соловьев вы выпишете из Японии, то где вы возьмете деревья? – поинтересовался президент.
– Сто гектаров сосняка осталось в национальном парке, – отрапортовал Рапопорт.
– Продолжайте, господин Ройс.
– Слушайте сюда! Если мужчина приехал к нам отдохнуть без пары, и для него мы найдем
А что, если парк посетит одинокая леди. Она также опускает в пенек некоторую сумму, опять в твердо конвертируемой валюте, и из того или иного шалаша выходит леший и, боже мой, делает леди такое удовольствие, которое она в штатах ни Европы, ни Америки не получит ни за какие деньги…
А ресторан! Клюква – из Финляндии, брусника – из Норвегии, сыр – из Голландии, бифштексы – из Эстонии. Вот вам русская кухня!
Президент неосознанно проглотил слюну и облизнул губы:
– Идея стоящая, мистер Ройс.
– Еще как стоящая, – подтвердил Гольдин и Рапопорт. – Это только начало, товарищ президент! Это будет не просто парк из обыкновенных деревьев. В каждом дереве мы устроим лавочку, магазинчик или киоск. Там посетитель найдет все дары русского леса: мед, орехи, бананы, кокосы, шоколад, манго… В Канаде нам обещали на прокат настоящих медведей…
– Если я не ошибаюсь, мистер Ройс, в начале вы говорили о совместном предприятии с курскими товарищами. Какой вклад должна сделать наша сторона в это предприятие? – заинтересовался президент.
– Это же сущие пустяки. Во-первых, мы вырубим сосны и поставим вместо них искусственные. А настоящие пойдут в уплату вашей доли. Затем девчонки, лешие, русалки, кикиморы – все это должны поставить курские компаньоны.
– Нелегко будет рубить сосны. У нас в стране люди перестали работать. Организовали много обществ и общественных организаций. Все следят за правительством и саботируют любое дело.
– Господин президент, вы умный человек, я умный человек. Курские товарищи неглупые люди… А когда соберутся несколько умных мужчин, какая общественность сможет им помешать?!
– Мистер Ройс, вы, как я вижу, большой оптимист. Я, как президент, должен вам сказать по секрету, что неплохо знаю свой народ. Это будет нелегко.
– Слушайте сюда. Если вы скажете, что хотите создать развлекательный парк «Курские соловьи», и люди узнают об этом… На следующий день волна возмущенных граждан может свалить не только уважаемого губернатора Курской губернии, товарища Харитонова Самуила Яковлевича, но, боже мой, страшно подумать, докатиться до Кремля.
– В ваших словах большая доля правды, – согласился президент.
– Так вот, я вам и хочу сказать, что надо сделать совершенно обратное. Я прихожу в редакцию газеты общества «Совесть», а, как известно, общество является оппозицией вашего кабинета.
– Иностранцы всегда в курсе наших событий лучше, чем мы сами…
– А что вы удивляетесь, Моисей Наумович?! Им со стороны виднее, они живут в свободном обществе… – многозначительно сообщил товарищ Гольдин, пытаясь натянуть лапоть, упавший с ноги.
– Немного послушайте и помолчите, надо же уважать собеседника, – обиженно заметил мистер Ройс.
Все притихли. А он продолжал:
– Вот я прихожу в кабинет редактора, закрываю за собой дверь и достаю из портфеля десять упаковок американской жвачки и пачку сигарет, стоящую на черном рынке больше, чем месячная зарплата товарища редактора… Если он не начнет улыбаться и любить меня больше, чем свою жену, которая много лет омрачает его светлую жизнь, вы можете повесить меня на той сосне в Курской губернии, которую еще не спилили люди из нашей фирмы… А дальше все очень просто. Я сообщаю редакции, что предлагаю курским товарищам новое хорошее дело, но правительство категорически против. Оно, видите ли, боится, что уровень жизни простых курских товарищей, благодаря нашей совместной идее, станет выше кремлевского…
Конечно, вам придется выступить по телевидению и так, между прочим, подтвердить свое плохое отношение к нашей идее.
Наступила пауза.
– Вы неглупый человек, мистер Ройс, – многозначительно заметил президент и, тяжело вздохнув, поднялся из кресла.
Члены делегации поняли, что аудиенция закончилась, и поспешно откланялись.
– Мои лучшие пожелания товарищу губернатору. Пусть держится, – сказал на прощание Иванов.
Оставшись один, он зашагал по кабинету, заложив руки в карманы. Несколько раз останавливался у окна. Шум митингующей толпы не смолкал. Но президент его не слышал. Мысли Моисея Наумовича вертелись вокруг нового грандиозного замысла:
– Дело стоящее, – еще раз повторил президент и снял телефонную трубку.
В кабинете находилось множество аппаратов новейших систем связи, но наладчики уже полгода не выходили на работу, поэтому президент мог пользоваться только допотопным телефоном образца шестидесятых годов прошлого, двадцатого столетия.
Моисей Наумович покрутил диск:
– Говорит президент. Я хотел бы иметь пятнадцать минут эфира в конце недели… Как вы на это смотрите, Исаак Семенович?!
Исаак Семенович Давыдов, председатель телевещания, от подобного предложения сорвался на фальцет:
– Вы с ума сошли, Моисей Наумович! Вся трансляция ведется не более двадцати минут в сутки. Какие пятнадцать минут?! Пять! И то с трудом, но я вам постараюсь помочь… У Сонечки есть небольшая просьба к Фаине Абрамовне…
Президент положил трубку и стал думать, как в пятиминутной встрече с телезрителями, да еще между делом, он сможет поделиться своим отрицательным отношением к идее парка «Курские соловьи»…
Иванов еще раз обошел кабинет и в десятый раз, проходя мимо дивана, на котором сидел иностранец, обнаружил маленькую бумажку. Он поднес бумажку к глазам, текст был мелок. Моисей Наумович достал из кармана очки, протер их тем же носовым платком, которым ранее вытирал алюминиевую вилку и, сев за стол, углубился в чтение.