Черняев 1983

Неизвестно

Потом ругался с мидовским Ковалевым по поводу ответа Андропова Берлингуэру (по ракетам). Энрико второй раз «настаивает» на уступках с нашей стороны. И мы, и МИД, конечно, за отлуп, но мы - на товарищеско-партийном, а не на казенно-бюрократическом языке.

Сочинял телеграмму послу в Лондон - собкору «Правды» Масленникову, чтоб поговорили с Макленнаном и другими об угрозе раскола КПВ и что мы этим озабочены.

Разговор с Брутенцом: эпизод, достойный кисти Айвазовского. Он с Пономаревым принимали мексиканскую делегацию у Черненко. Беседа, видно, проходила не очень активно. А когда К.У. пошел, попрощавшись, на выход, Б.Н. бросил Брутенцу: «И этот еле ходит!» Имея в виду, что Андропов уже серьезно болеет, хотя и соприкасается

с кое-какими делами. А на беседах с йеменским Мухаммедом, которого возили к нему в Крым, его приходилось подхватывать под руки, так же, как в свое время Брежнева в Бонне.

В результате инициативы и высокие намерения уходят в песок. От слов до дела опять не доходит. И, наверно, ни сил, ни интереса (из-за здоровья) не хватает, чтобы добиваться, контролировать, рисковать. Беда, ей Богу!

5 ноября 83 г.

Завершили доклад для Пономарева. Поскандалил с ним по поводу его очередной истинной лжетеории «о провалах империализма» (на фоне разгрома Гренадской революции, позиции Румынии, исчезновения социализма в Польше, Анголы, дышащей на ладан, Мозамбика, где Самора поехал «по Европам» в поисках оружия; на фоне установки американских ракет в Европе, нашей беспомощности защитить Ливан и Никарагуа, отступления рабочего движения даже в экономической борьбе, втягивания Миттерана и Накасонэ в НАТО, тяжелейшего удара по всей революционной стратегии Кастро в Латинской Америке и т.п.). То ли он действительно не понимает, что происходит в революционном процессе, то ли сознательно занимается оптимистической демагогией. Значит: либо мы окончательно подчинили теоретический смысл текущей пропаганде, либо мы и в самом деле не в состоянии смотреть правде в глаза. А ведь Ленин не стеснялся признавать такие «спады» (III Конгресс КП, ВКП(б), на XIV, на XV съездах).

Чего же он тогда пыжится изображать собрание редакторов компечати, как шть Совещание компартий! Ведь они на смех поднимут такой дешевый оптимизм, справедливо увидев бессилие и теоретическую нищету КПСС. А мы ведь, начиная с ноябрьского Пленума обещали «реалистически оценивать обстановку». Впрочем, в Заявлении Андропова подобного нет! Но МКД правит пока Б.Н. Стыдоба.

Козлов и Вебер в коридоре поджимали животы: ты, говорит, вел себя, как проштрафившийся футболист. С судьбой-то ведь не спорят! Он тебе уже две желтые карточки показал, а ты все свое! Смотри, говорят, дисквалифицирует он тебя на три последующие доклада!

Был на торжественном заседании во Дворце Съездов. Андропов не появился. Доклад Романова - без тени культизма. Без хвостовства и почти без демагогии. Представляю себе, каков бы был доклад у него же год назад! Что-то таки заметно изменилось в атмосфере. Андроповская эра хоть в этом дает о себе знать.

Были у меня сегодня Чейтер и Магу Коззе! из «Могшпд 81аг». Газета гибнет: просят помочь спасти. И партия, по их оценке, гибнет, как классовая.

Дезька (Давид Самойлов) прислал свой последний сборник и милое письмо.

7 ноября 83 г.

Парад. Очень сложные переживания: сравнения с демонстрациями школьных и студенческих лет, отзвуки войны (солдаты, строй, техника, музыка), но в затылок пошлые разговоры бодрящихся сановников - «господствующий класс», для которых нет ничего святого, никаких идей, тем более - воспоминаний и сожалений. Довольно веселые демонстранты: истовые ортодоксы, кричащие лозунги, ироничная и готовая на озорство (в дозволенных на Красной площади рамках) молодежь - а в целом ощущение вынужденной непосредственности: почему бы не прошвырнуться по улицам и не пошуметь! Неприятная (особенно зная, что на трибуне много зарубежных друзей и недругов) живая цепь из дружинников, которая отделяет демонстрантов от Мавзолея. Но хорошо, что уже нет школьников с цветами и перемерзших «спортсменов» за час для массовых представлений.

Не было, как и вчера во Дворце Съездов, Андропова. Значит, болен. И не думаю, что излечим, учитывая, что говорил Колька.

Дважды

заезжал на работу. С пономаревским докладом пока ничего не происходит. Никто его в ПБ в праздничные дни, конечно, не читает. Но завтра придется все доводить, ведь 9-го утром он начнет его читать на одиннадцати языках.

12 ноября 83 г.

Провели «мини-Совещание МКД». В «доме Павлова» (управляющий делами ЦК, «народное» название - как издевательский намек на «дом Павлова» в Сталинграде 42-го года)

– новой партийной гостинице, стоившей советскому народу, как выяснилось, 30 миллионов! Но - со вкусом. Роскошь, но не купецкая.

На этот раз собрались «наши друзья» охотно. Только итальянцы еще раз проявили провинциализм: прислали делегацию на празднование Октября, но запретили участвовать в «коллективных акциях».

Б.Н. прочитал им почти полуторачасовую лекцию. И тут же велел ее адаптировать, как статью для «Коммуниста». Афанасьев - главный редактор «Правды» и академик представил сначала совершенно убогий текст, который, между прочим, содержал и такой пассаж: год назад умер лидер партии и народа Леонид Ильич Брежнев. Отрицал наличие нового периода в развитии советского общества. Нет!
– Это не оппозиция: просто равнодушие и глупость.

Мы с Загладиным забраковали этот текст. Тогда он сказал, что будет выступать без текста. Это получилось даже «откровенно», по-просту. Поэтому, хоть и непроходимо для нашей печати, - вполне уместно для «друзей». Тем не менее перед раздачей на языках мне пришлось его основательно отредактировать.

Загладин устранился от всего этого - от всего мероприятия, я имею в виду: и от Б.Н.’ова доклада, хотя тот его просил специально, и от подготовки организационной и политической. И даже от участия во встрече, - посидел вначале несколько часов, за это время написал поденную статейку о 70-летии Куньяла для «Правды» и исчез, а на другой день уехал в Берлин на встречу замов Международных отделов соцстран.

Жилин так же, как всегда при большом деле, сумел сачкануть, хотя по штату и доклад Б.Н., и текущая информация о встрече, и информация об ее итогах - это его служебная обязанность, не говоря уже о редактировании соответствующих текстов для печати. До встречи он побаливал, на праздниках и в «ходе» самой встречи был заметно пьян.

Пышков, которому поручено было возглавить группу информации, подготовил две постыдные бодяги, которые я забраковал. Последний вариант, который «успел одобрить» Загладин (думаю, не читая) я подверг разбору в присутствии всей его группы (там же во «дворце встречи»). Он вел себя ужасно, перебивая меня на каждой фразе. В конце концов мне пришлось стукнуть по столу и заставить слушать меня. На утро был представлен текст получше, который, однако, мне пришлось самому фактически переписать. А один из его группы, сказал: «Раз ему все не нравится, пусть пишет сам. И вообще, к чему выпендриваться, какая разница, как написать: никому это не нужно, никто это там (т.е. в ПБ) все равно читать не будет». Последнее правильно. Такую же фразу произнес вечером Пономарев, когда правил записку в ЦК (к которой «информация» служит приложением) и переносил из информации в записку кое-какие места. Я начал было возражать, но он дважды меня урезонил: «Кто эту информацию будет читать?!» Хотя сам на встрече, обернувшись (я сидел сзади него) поручил мне «срочно» ее подготовить и насытить «интересными» мыслями и заявлениями из выступлений участников.

Во всей этой истории раздражителем для меня осталось поведение Пышкова, а потом Ермонского. Пышков вел себя, как «любимчик Пономарева», которому все позволено, и явно демонстрировал (в том числе перед людьми из других отделов), как он может разговаривать с зам. завами. Между тем, он давно уже паразит, который составляет для Б.Н. доклады для внутренней аудитории, нарезая их из наших сочинений для того же Пономарева, но «с международным акцентом». В остальное время пьянствует, превратив свой кабинет в забегаловку.