Черные алмазы
Шрифт:
Вдова Белени забыла о подсчетах выручки и ценах на входные билеты при одном слове «домой!».
Стоит ли плакучая ива у колодца? Как, должно быть, разросся плющ вдоль террасы? Ухаживал ли кто-нибудь за плодовыми деревьями в саду? Растут ли по-прежнему ландыши у ограды? Целы ли незабудки около ручья?
Только эти вопросы и волновали сейчас обоих.
Где там задержаться хоть на день! Трудно сказать, кто из них торопился больше — сын или мать.
Новый день застал их уже в дороге. Они спешили так, словно убегали от кредиторов.
Ни днем, ни ночью не останавливались они на отдых. День клонился к вечеру, когда они приехали в город X.
Душеприказчик Чанты в этот час сидел в казино и играл в преферанс, но его вытащили из-за карточного стола и потребовали, чтобы он немедленно ввел мать и сына в права владения. Почтенный попечитель был вынужден покинуть партнеров, внеся в банк отступные, и отправиться с Белени.
В дороге вдова Белени не знала ни минуты покоя: уж не переделал ли господин Чанта под лавку ее прекрасную комнату с окнами на улицу? Хоть бы одна единственная комнатушка оказалась незанятой, чтоб она смогла первую же ночь провести в своем доме!
Поэтому господин попечитель весьма и весьма ее обрадовал, сообщив, что в доме никто не живет. Господин Чанта не пускал жильцов в дома по соседству. Он хотел жить спокойно и без соглядатаев. Чтобы никто не заглядывал к нему во двор. Чтобы не подсматривали в окошки подвала. Он держал в соседних домах только одну прислугу, следившую за домами и охранявшую их от воров. В доме Белени прислуга занимала крохотную комнатушку.
И вот господин попечитель ввел Белени в возвращенный им дом, распахнув перед ними двери комнат.
Вся мебель стояла так, как они ее оставили. Даже пыль не стирали бог знает сколько лет.
Арпад тотчас же хотел сбегать в сад, но господин попечитель удержал его.
Он должен еще кое-что передать. Большой, окованный железом сундук. С тройным запором. А в нем — несметные сокровища.
Бондаварские акции.
— А, чтоб им пусто было, этим бондаварским акциям! — засмеялся Арпад. — Ведь сейчас лето, топить незачем.
— Это верно, сейчас они низко ценятся! — подтвердил господин попечитель. — В данный момент их курс держится чуть выше десяти форинтов. А если бы не так, тогда ведь и господин Чанта не умер бы.
Но все-таки акции пришлось принять. Дареному коню в зубы не смотрят.
Вдове о многом еще надо было поговорить со старым добрым попечителем, ей предстояло немало забот и хлопот; Арпад в эти дела не вмешивался, потихоньку выскользнул из комнаты и спустился в сад.
Фруктовые деревья целые и невредимые стояли в полном цвету; у самой ограды нежно розовело в цветочном уборе персиковое дерево: смертным грехом считалось прежде тронуть дерзкой рукой хоть один его лепесток; и незабудки голубели вдоль ручья, а у стены вызванивали нежную мелодию колокольчики ландышей. Было бы кому слушать.
Все деревья целы, за минувшие годы все буйно разрослись. Кроны деревьев с обоих берегов речки почти смыкались ветвями.
Арпад первым делом разобрал заложенную кирпичом отдушину подвала. Сохранилась ли проволочная цепочка и привешенная на цепочке мельница из бузины?
Все оказалось на месте.
А свирель?
И свирель уцелела.
Совпадут ли желобки?
В самый раз.
И все части мельницы тоже были в исправности.
Тогда он вытянулся на зеленой траве среди желтых цветов, укрепил на воде мельницу из прутьев бузины и, упершись подбородком в ладони, весь отдался созерцанию, с наслаждением наблюдая, как вертятся колеса из бузины, как щелкают лопасти и вращается круг. Теперь его не накажут за это!
Наконец-то он может наиграться всласть!
Известность, слава? Газетные новости? В Париже жалеют о его внезапном исчезновении. И кто? Влюбленные светские дамы? Что все это в сравнении с пощелкиваньем мельничных лопастей?
Ну, а как поживает свирель?
Пощадило ли ее время? Сохранила ли она голос? Не потрескалась, не сгнила ли?
Ничего с ней не случилось. Свирель была спрятана в надежном месте: прохладном, сухом, проветриваемом. Понадобилось только чуть настроить ее. И она запела, как дрозд.
И за игру на свирели его тоже не станут больше бранить.
Ну, что еще не испробовано? Бумажные кораблики. И из-за них теперь не будет ворчать сосед, не будет укорять мама.
Арпад вытаскивает из кармана большой лист бумаги; это, кстати, память о его недавнем триумфе в Париже — программа очередного концерта.
К чему все это теперь?!
Из программы он мастерит большой красивый кораблик, с парусом, а чтобы тот был устойчивее, нагружает его розоватыми лепестками персика — за это больше не надают по рукам! — и пускает по воде, а пока кораблик тихонько плывет, окруженный пляшущими над речкой стрекозами, Арпад снова опускается на зеленую траву среди незабудок и принимается выводить на свирели «Лети, моя ласточка».
При первых же звуках свирели в саду дома, что напротив, появляется другое дитя. Белокурая девочка лет пятнадцати. Круглое, румяное, улыбающееся личико. Голубые глаза. Робко, как козочка, ступает она шаг за шагом, удивленно вглядываясь сквозь ветви. Вот она подходит еще ближе. Опять останавливается. Музыкант не замечает ее. Он целиком увлечен свирелью, мельницей из бузины да корабликом с грузом цветов.
Девочка подошла уже к самому берегу, а Арпад все не замечает ее. Тогда девочка засмеялась. Словно звук волшебного колокольчика, звенит по саду радостный смех.
Арпад вздрагивает. Удивленно поднимает голову.
— Ах, это вы, Жофика? Какой прелестной девушкой вы стали за то время, что я вас не видел! Пожалуйста, подгоните обратно мой кораблик.
И другое дитя не заставило себя упрашивать. Девочка сбежала к самой воде. Зажала платье между колен, чтобы не замочить его, прибавила еще пригоршню белых цветов к розовому грузу, ракитовой веткой подтолкнула кораблик к другому берегу.
Потом они заставили кораблик повторить этот путь.
Славная это была забава!