Черные дрозды
Шрифт:
— Черт побери, — говорит он. — А ты любишь слушать свой голос, да?
— Люблю. — Она любит.
— Ты лгунья. Обманщица с поганым маленьким ротиком.
— Мама всегда говорила, что у меня рот как у матроса. Не по манере, а по тому, какое дерьмо из него льется. И таки да, я большая жирная лгунья. Даже мои рваные джинсы горят на мне.
Такое ощущение, он не знает, что делать. Мириам это видит; она реально его завела. Ноздри раздуваются, как у быка перед броском.
— Леди должна быть вежливой, — это все, что он может процедить сквозь зубы. Дель отбрасывает полотенце в угол.
Мириам
— Так это же про меня. Я и есть прекрасная долбаная леди.
Дель глубоко вздыхает, подходит к комоду и надевает на запястье дешевый Таймекс. Почти сразу он видит то, что Мириам положила рядом с часами.
— Какого?..
Он собирает фотографии в стопку, берет их в руки, перелистывает. Женщина и две девочки стоят в Сирс [2]. Те же детки на детской площадке. Женщина на чьей-то свадьбе.
— Я нашла их у тебя в машине, — объясняет Мириам. — Твоя семья, верно? Я подумала, это весьма забавно, что ты ведешь проститутку… эм, предполагаемую проститутку, в мотель. Не очень-то ты похож на добропорядочного супруга или папочку, но откуда мне это знать? С другой стороны, может быть, поэтому ты прячешь их в бардачке. Это вроде как с зеркалом: если ты их не видишь, то и они тебя тоже.
Он поворачивается, перемещаясь с пятки на носки, держа фотографии дрожащими руками.
— Кто ты такая, чтобы судить? — вскипает он.
Мириам машет на него в ответ.
— Ох, да не пыли, я и не сужу. Просто жду. А поскольку мы ждем, я должна тебе все-таки рассказать, что слежу за тобой уже пару недель. — Дель прищуривается и смотрит на нее так, словно узнает, или пытается это сделать. Она же продолжает говорить: — Я знаю, ты любишь шлюшек. Проституток и заядлых шлюх. И всех вместе! Ты из тех людей, что съедают из коробки с конфетами все сласти. Разнообразие — вот перчинка твоей жизни. Еще мне известно, что за всеми этими скучными сексуальными наклонностями скрывается человек, который любит бить женщин. Четыре проститутки. У двух фингалы под глазами, у одной рассечен подбородок, а у четвертой разорвана губа…
Дель двигается быстро.
Бум. Жесткий кулак врезается Мириам прямо в глаз и опрокидывает спиной на кровать. Лопаются капилляры. Фейерверк на темном фоне. Жадно ловя ртом воздух, Мириам отползает назад, думая, что Дель продолжит её избивать, но к тому времени, как она уже готова пинаться, кусаться и вцепиться ему в глотку, она замечает, что тот стоит и не двигается ни на дюйм.
Он просто стоит. Его трясет. Злой, жалкий, обескураженный; ей сложно сказать.
Мириам ждет. Но Дель не идет к ней. Он сейчас даже на неё не смотрит — взгляд Деля устремлен в никуда за тысячи миль от этого места.
Мириам осторожно протягивает руку к тумбочке и поворачивает будильник так, чтобы его видеть. Это старые часы, из разряда таких, где цифры переворачиваются. Ну, наподобие тех, что были у Ванны Уайт [3]. Каждая цифра меняется со щелчком.
— Сейчас 12:40, - говорит она. — А это значит, что у тебя три минуты.
— Три минуты? — Дель прищурившись смотрит на Мириам, пытаясь разгадать, что за игру она ведет.
— Всё верно, Дель, три минуты. Поэтому сейчас самое время задать себе вопрос: Есть какие-нибудь мыслишки, которыми ты хотел бы поделиться? Рецепт
Дель не двигается, но весь напрягается. Каждый мускул твердеет до самых костей.
— Ты полагаешь, тебе удастся меня прикончить? — интересуется он. — Ты так считаешь?
Мириам прищелкивает языком.
— Нет, сэр, я так не думаю. Я не убийца. Я скорее пассивно-агрессивна, нежели просто агрессивна. Я просто жду и наблюдаю, я же девочка. Скорее стервятник, а не сокол.
Они смотрят друг на друга. Мириам испытывает страх, боль и немного восторга.
Щелк.
Ноль перепрыгивает в единичку.
— Тебе хочется ударить меня еще раз, — говорит Мириам.
— Вполне себе могу.
— Ты думаешь: «Сейчас я дам ей в глаз еще раз, а потом трахну так, как она этого заслуживает». Это, конечно, при условии, что ты сможешь заставить своего маленького друга встать. Я видела в бардачке пилюли для него. Рядом с Оксиконтином.
— Заткни свой поганый рот.
Она поднимает палец.
— Позволь задать тебе один вопрос. А жену и дочек ты тоже бьешь?
Он мнется. Мириам не уверена наверняка, что это значит. Испытывает ли он чувство вины? Или он никогда даже не думал о том, чтобы хотя бы волосок тронуть на их прекрасных головках, и умрет, если они обо всем узнают?
— На данный момент, — говорит она, — это не так уж и важно. Мне просто любопытно. Ты спишь со шлюхами, бьешь их, так что мы уже доказали — звание «Отец года» ты не получишь. Я просто пытаюсь понять всю глубину твоего характера…
Он с досадой вскрикивает и замахивается на Мириам — неуклюжий, размашистый выпад, сопровождаемый громким и четким, словно через рупор, криком. Мириам уворачивается. Кулак у неё перед носом вспарывает воздух.
Она выставляет пятку и бьет его в пах.
Дель отшатывается, охает и, упираясь задом в стену, пытается за неё схватиться.
— От меня ты можешь получить только одно бесплатное угощение, — шипит Мириам. — Замах и промах, козлина.
Щелк.
Сейчас на часах 12:42.
— Одна минута, — говорит Мириам, сползая с кровати.
Он так и не понимает. Они никогда не понимают.
— Заткнись, — скулит он. — Гребаная шлюха.
— Вот как всё будет. В любую секунду мы услышим автомобильный клаксон со стоянки…
Снаружи гудит машина. Один раз, потом еще, потом в третий раз, когда водитель изо всех сил налегает на сигнал.
Дель переводит взгляд с Мириам на окно, потом обратно. Она уже видела такие глаза прежде. Это взгляд загнанного животного. Он не знает, куда идти, куда бежать, но правда в том, что он не может никуда убежать. Он в ловушке. Не может понять, как или почему.
— Ты спросишь, что дальше? — Мириам щелкает пальцами. — Где-то снаружи кто-то начнет кричать. Может, это парень из машины. А может, это тот, кому он сигналил. Кого это волнует? Потому что…
Она позволяет своему голосу утихнуть лишь для того, чтобы уступит место кому-то, орущему на парковке. Слова неразличимы, они приглушены, просто неандертальская речь.