Черные дрозды

Вендиг Чак

— Что случилось? — спрашивает Луис.

— Вопрос на миллион долларов.

— Скажи мне.

— Не могу, правда, не могу. Ты не… — Мириам делает глубокий вдох. — Мне нужно идти.

— Мы же в самом центре нигде.

— Это же Америка. Нигде — это везде. Везде — это где-нибудь.

— Я не могу позволить тебе уйти.

Мириам вылавливает с колен сигарету и трясущимися руками засовывает за ухо.

— Луис, ты очень хороший человек. Но ты выпустишь меня из грузовика, потому что понял, что я чокнутая. Я вижу выражение твоего лица. Ты уже думаешь: она не стоит

никаких неприятностей. И это так. Я проклята. Я как фурункул у тебя на шее. Лучшее, что я могу для тебя сделать — уйти. А лучшее, что можешь сделать ты — вскрыть фурункул.

Схватив сумку, Мириам дергает дверь.

— Подожди! — кричит он.

Она не обращает на него внимание и тащится к шоссе. Ноги тут же промокают в первой попавшейся луже.

Луис пересаживается на пассажирское сиденье и открывает бардачок.

— Стой, подожди, — говорит он, роясь внутри. Луис вытаскивает белый конверт и когда вскрывает его, Мириам видит, что внутри:

Деньги. Толстая пачка Эндрю Джексонов.

Мозолистыми пальцами он вытягивает пять банкнот и протягивает Мириам.

— Возьми.

— Да пошел ты.

Он выглядит обиженным. Прекрасно. Ей и нужно было его обидеть. Мириам не любит это делать, но каждому нужно лекарство. Всякому необходимо своё лекарство. Горькое. Творящее чудеса.

— У меня много.

Это последнее, что ей надо знать. Это словно ставит на нем клеймо. Теперь в воображении Мириам он лежит мертвым, а его внутренности клюют вороны.

— Я не нуждаюсь в благотворительности, — говорит она, хотя это не так.

Его обида воплощается в нечто иное. Сейчас он злится. Луис хватает Мириам за руку достаточно сильно, но так, чтобы не сделать больно, и вдавливает деньги ей в ладонь.

— Здесь сто долларов.

— Луис…

— Слушай. Просто слушай. Иди в ту сторону, куда мы ехали. Примерно полчаса или около того. Ты наткнешься на мотель, моторные домики, что-то типа… бунгало на берегу. Там есть заправка и бар. Просто иди прямо и найдешь. Но с дороги сойди. Ты понятия не имеешь, какие странные типы здесь появляются по утрам.

— Я как раз знаю, какие странные типы здесь появляются, — отвечает она, потому что сама к ним относится. Мириам берет деньги. Она смотрит Луису прямо в глаза: он старается быть твердым, но даже сейчас его злость тает, засыхает словно короста и отваливается.

— С тобой все будет хорошо? — спрашивает он.

— Со мной всегда все хорошо, — отвечает она. — Тебе лучше вообще забыть, что мы встречались.

Мириам отстраняется и уходит. «Опусти голову. И не оглядывайся, тупица».

Ей нужно выпить.

Интерлюдия

Интервью

— Первое правило, — говорит Мириам, — я вижу то что вижу, когда кожа касается кожи. Если я дотронусь до твоего локтя в рукаве, тогда ничего. Если я надену перчатки, что и делаю, поскольку не хочу быть постоянным свидетелем этого безумия, тогда никаких видений.

— Это, наверное, ужасно, — говорит Пол. — Я хочу сказать… печально. Я имею в виду, снова и снова, и ты никогда не сможешь быть с кем-то по-настоящему близко, вот…

— Расслабься, Пол. Я справляюсь. Я же большая девочка. Но это подводит

нас к правилу номер два. Или, может быть, номер три. Мне бы надо их записать. Правило в том, что видение случилось и закончилось. Оно не повторяется снова и снова… хотя, могу тебе сказать, что некоторые, очень неприятные видения, могут преследовать меня всю ночь. — Мириам замолкает и пытается ни о чем не думать. Перед её мысленным взором всплывает столько крови, столько страданий, столько последних мгновений жизни. Театр мрака, занавески которого всегда открыты. Танцующие скелеты. Щебечущие черепа.

— И как вы это всё видите? — интересуется Пол. — Вы как будто, что, ангел, парящий над сценой? Или вы оказываетесь на месте умирающего?

— Ангел. Забавно. Я с крылышками. — Мириам протирает уголки глаз. — Это подводит нас к следующему правилу. Я просто сторонний наблюдатель. Я будто парю над всем происходящим или смотрю чуть со стороны. Я посвящена в детали, но не во все. Знаю, когда человек становится на шаг от того, чтобы покинуть сей бренный мир. Это интимный момент. Смерть не всегда очевидна, понимаешь… парень хватается за голову и валится с ног, причин может быть много. Но я точно знаю, что именно. Знаю, опухоль ли это мозга или оторвавшийся тромб, или шмель ввинчивающийся в кору головного мозга.

Мне еще кое-что известно. Год, день, час, минута, секунда. Вот как будто во Вселенную воткнули красную канцелярскую кнопку, и я её вижу. Единственное, как ни странно, я не вижу того, где это происходит. Местоположение остается загадкой. Если не брать во внимание визуальные подсказки, конечно. Вижу, например, как раскалывается голова одной чики на парковке Макдака, что у пересечения Мудачьего бульвара с Засранец-лейн, а на девке футболка с надписью: «Не связывайся с Техасом», включаю дедуктивные способности Шерлока Холмса и разгадываю эту шараду. Или же просто использую Google. Я, черт побери, обожаю Google.

— И насколько долго?

— Насколько долго что?

— Насколько долго… хм, как много вы видите? Одну минуту? Пять минут?

— Ах. Это. Ну. Я привыкла думать о минуте. Шестьдесят секунд на часах, отсчет пошел. Оказывается, это не так уж и много. Похоже у меня ровно столько времени, сколько и должно, если в этом есть какой-то смысл. Автомобильная авария может случиться за тридцать секунд. Сердечный приступ или нечто подобное длиться пять. Я вижу то, что мне позволено. Самое странное то, что, даже если бы я видела что-то в течение пяти минут, в реальной жизни это займет не более секунды. Вот я улетела и тут же вернулась. Это, конечно, раздражает.

Пол хмурится, и Мириам уверена, несмотря на то, что случилось с его дядей, он не до конца ей верит. Да она его в этом и не винит. Ей порой и самой кажется, что такое невозможно. Самый простой ответ — она свихнулась. Она летучая мышь. Она паук из сортира.

— Вы становитесь свидетелем последних минут жизни человека, — говорит Пол.

— Отлично сказано, — отвечает Мириам. — Многих жизней. Ты знаешь, со сколькими людьми ты сталкиваешься в подземке на протяжении лета? И все с короткими рукавами. Дело в локтях, Пол. Смерть и локти.