Чёрные Гавайи

Андрижески Дж. С.

Но он даже сейчас понимал, что увиливает.

— Ты что-нибудь знаешь о Джеме? — осторожно спросил Ник. — О том, что случилось с ним в другом мире?

Энджел покачала головой, отпив ещё глоток пива.

— Нет, — ответила она. — А ты?

Он покачал головой, поджав губы.

— Недостаточно, — признался он. — Я выведал у него кое-что, но немного, — поколебавшись, он добавил: — Я знаю, что это до сих пор причиняет ему боль. Думаю, это причиняет ему очень сильную боль. Что-то в наших отношениях пробуждает эти воспоминания.

Я знаю, что он этого стыдится, но хочу, чтобы он позволил себе прожить эти чувства… я просто хочу лучше это понимать.

Энджел наблюдала за ним с лёгким изумлением в глазах.

Он пытался понять, что означает этот взгляд.

В итоге он сдался.

— Что? — спросил он. — Почему ты на меня так смотришь?

— Ты, — сказала Энджел, не потрудившись пояснить. — Ты влюблён в него, Ник?

Вопрос выбил его из колеи.

Даже не просто выбил из колеи.

Этот вопрос полностью опустошил его разум.

Он закрыл рот, стараясь логически это обдумать.

— Я не знаю, — сказал он мгновение спустя, вздохнув или хотя бы притворившись. — Если честно, я не уверен, что знаю, что это вообще значит.

Воцарилось молчание.

Затем Энджел издала смешок, полный неверия.

— Хрень собачья, — сказала она. — Ты не хочешь произносить это вслух. Поэтому он тебе не доверяет?

Ник невольно нахмурился.

В то же время её слова причиняли боль.

Он до сих пор не привык к тому, какие интенсивные эмоции временами

накатывали на него как на вампира. Это до сих пор ощущалось как тычок в открытую рану, на которой нет защиты, нет покрова или каких-то повязок.

— Он всё ещё любит их, — сказал Ник, и та боль сильнее кольнула в груди. — Кого-то одного из них… а может, обоих. Думаю, сначала он влюбился в мужчину. Потом он влюбился в них обоих. А теперь я думаю, может, он просто в смятении. Они оба бросили его. Они совершенно отгородились от него… покинули его. Он действительно чувствовал себя использованным.

Осознав, что по его лицу катятся слёзы, Ник вытер их боковой стороной ладони, смутившись.

Поначалу он избегал взгляда Энджел, но потом, почувствовав, что она смотрит на него, тоже взглянул на неё в ответ.

Она уставилась на него с совершенно ошеломлённым выражением.

— Прости, — ворчливо буркнул он.

— Не извиняйся, Ник, — сказала она, как будто выдернув себя из шока. — Иисусе. Ты любишь его. Ты правда любишь его. Думаешь, он тебя не любит?

Ник покачал головой, нахмурившись.

И всё же он постарался сказать ей правду.

— Я честно не знаю, — ощутив проблеск паранойи, он обернулся через плечо в сторону спальни.

Не услышав и не увидев ничего, он посмотрел обратно на Энджел.

— Он говорит, что хочет быть со мной. Я ему верю. Я не думаю, что он намеренно мне врёт. Я просто думаю, что он… ну, ты понимаешь, — он показал у виска жест сумасшествия. — Не в порядке. У него в голове не всё в порядке… а может, и в сердце. Думаю, я ему небезразличен, правда. Настолько небезразличен, что данные чувства пробуждают в нём всё это дерьмо. Кем бы ни были те мудаки, они действительно заставили его почувствовать себя использованным… и преданным.

Энджел кивнула, глотнув ещё пива.

— То есть, он ждёт, когда ваши с ним отношения покатятся под откос, — сказала она будничным тоном.

Ник посмотрел ей в глаза, кивнув.

— Да.

Он выдохнул в человеческой манере и неопределённым жестом показал за своё плечо.

— Он думает, что я влюблён в Мири. Он убеждён, что я брошу его ради женщины… вообще ради любой женщины. Он всё время обвиняет меня в том, что я пребываю в смятении относительно его. Говорит, что у меня стокгольмский синдром, или типа того. Он не использовал именно такие слова, но, похоже, считает, что мои чувства к нему временны. Какой-то психологический перенос, потому что он заботился обо мне, пока я переживал ту фазу. С переходом и всё такое…

Он умолк, увидев, что Энджел опять уставилась на него.

У неё в глазах снова появилось то странное выражение, которое он не мог прочесть.

Это было не совсем смятение.

Скорее неверие вкупе с каким-то шоком.

Он также видел там понимание, какое-то узнавание, которое выбивало его из колеи.

— Что? — повторил он. — Ты опять это делаешь.

Энджел помедлила, как будто сомневаясь, что ей стоит отвечать.

Затем она покачала головой, подавшись к нему. Её глаза смотрели серьёзно.

— Беру свои слова назад, — сказала Энджел. — Ты теперь другой, Ник. А может, ты теперь больше стал самим собой, и поэтому это кажется другим, — помедлив, когда он закатил глаза, она добавила, не дав ему отпустить шуточку. — Ладно. Как минимум, в этом отношении ты другой. Взять хотя бы то, как ты говоришь обо всей ситуации. Ситуации с Джемом. Не думаю, что когда-либо видела тебя таким открытым, Ник. Это я тебе сейчас говорю абсолютно серьёзно.

Помедлив и всматриваясь в его лицо, она вскинула бровь, сделав несколько глотков пива и прислонившись к спинке дивана.

Она собиралась сказать больше, но тут зазвонил её телефон, сообщая, что доставщик пиццы уже пришёл. Покосившись на экран, она снова наклонилась вперёд, со стуком поставила пиво на столик и подхватила телефон.

— …И ты перестал прикидываться дурачком, — сказала Энджел перед тем, как приложить телефон к уху. — Ты склонен принижать и упрощать свою речь, Ник. Ты делал это ещё со школы, чтобы скрыть тот факт, что у тебя были одни пятёрки. И как коп ты тоже это делал. Я всегда считала, что так ты заставляешь людей недооценивать тебя… но ты делал это даже со мной и Мири.