Чёрные горы (Восточная империя - 2)
Шрифт:
Чап глубоко вздохнул. Он мог бы догадаться, что они привлекут для этого демонов, одна мысль о которых заставляла его покрываться потом.
– Скажите теперь, каким должно быть испытание?
Он слушал дворецкого, хмурясь. На первый взгляд дело казалось более легким, чем ожидал Чап. Он должен был встретиться с Запраносом, но ненадолго и не в связи с каким-либо конкретным вопросом.
Но что-то в этом было не так.
Все еще сомневаясь, Чап спросил:
– Никакой ошибки нет? Я собираюсь служить Сому в качестве воина.
–
– Я имею в виду не это.
Дворецкий непонимающе посмотрел на него.
– Что же тогда?
Чап попытался подобрать слова. Но он и сам не мог ясно сформулировать, что именно его беспокоило.
– Все это мне не очень по душе. Думаю, здесь должна быть какая-то ошибка.
– В самом деле? Это вам не по душе?
– яростный взгляд дворецкого мог бы смутить очень многих.
– Нет, не по душе. Совершенно верно. Что-то не так во всей этой схеме. Почему я должен делать это?
– Потому, что от вас это требуется, если вы хотите полностью присоединиться к могуществу Востока.
– Если вы не можете назвать мне более определенной причины, то давайте вернемся к Сому, и я спрошу его.
Чапу пришлось еще немного поспорить, и он чуть не вывел дворецкого из равновесия, но в конце концов снова был отведен наверх и получил дозволение предстать перед Сомом еще раз.
На этот раз он нашел вице-короля в явном одиночестве в маленьком помещении под залом приемов. Несмотря на полдюжины факелов, развешанных по стенам, комната казалась темной и холодной. Это была сырая комната, почти лишенная мебели, если не считать простого кресла, в котором сидел Сом, и маленького простого стола перед ним. На столе вертикально стояло несколько зеркал, а в центре образованного ими круга, отбрасывая вокруг ночную темноту вместо света, горела свеча, увенчанная колеблющимся язычком темноты вместо пламени. Лицо Сома, повернутое к свече, почти полностью было невидимо, а то немногое, что смог разглядеть Чап, выглядело менее человеческим, чем раньше.
В ответ на молчаливый вопрос этого лица, повернувшегося к нему, Чап заговорил. Твердым голосом он произнес:
– Верховный властитель Сом, я получал и отдавал достаточно приказов, чтобы понимать, что приказы следует выполнять. Но когда мне кажется, что приказ ошибочен, тогда мой долг - переспросить, если на то есть время. И я спрашиваю: какая польза в этом посвящении, в той его форме, какой мне сказано было следовать?
Мертвый Сом некоторое время помолчал, словно ему еще не доводилось сталкиваться с таким возражением и он не знал, как поступить. Но когда он ответил, трудно было уловить тон его сухого голоса.
– То есть тебе не по нраву присяга?
– Простите меня, верховный властитель Сом. Не имеет значение, что мне не нравится. Я способен выполнять приказы, которые мне неприятны. Но этот...
Я
– Это звучало неубедительно.
– Простите меня, если я говорю несвязно. Я не придворный... Дело только в этом, верховный властитель. Я воин. Как может подобное испытание подтвердить мои способности на этом поприще?
Голос Сома не изменился; его лицо оставалось непроницаемым.
– Что точно сказал мой дворецкий о том, что от тебя требовалось?
– Чтобы я вывел Чармиану из ее камеры. Чтобы сказал ей, что собираюсь помочь ей спастись. Затем я должен отвести ее вниз, в провал, где обитает верховный властитель Запранос. Там я должен отдать ее демону, чтобы тот пожрал ее...
Овладел ею...
В общем сделал то, что Запранос делает с людьми.
Последовал быстрый и холодный ответ:
– Значит, дворецкий верно передал нашу волю. Именно это мы требуем от тебя, господин Чап.
Хороший солдат, каким он всегда считал себя, должен был понять, что пора отдать честь, развернуться и выйти. Чап понимал это; тем не менее он медлил. Дыры - глаза Сома - неотрывно смотрели на него. Затем Сом сказал: - Могучая магия талисмана однажды подчинила тебя этой женщине, но, как доказали мне мои колдуны, ты освободился от этого. Каковы твои чувства к ней теперь?
Чап внезапно с облегчением понял, или, по крайней мере, ему так показалось.
– Во имя всех демонов! Прошу прощения, мой повелитель. Вы имеете в виду, что я к ней неравнодушен? Ха! Так вот что вы проверяете.
– Он чуть не расхохотался.
– Если вы хотите, чтобы я скормил ее демонам, ладно, хорошо. Я притащу ее к яме и столкну вниз и буду петь при этом.
– В таком случае, против чего ты возражаешь?
– Голос Сома по-прежнему был холодным и жестким, но ровным.
– Я...
Верховный властитель, какой смысл проверять, насколько я искусен во лжи и интригах? Чтобы посмотреть, поверит ли она мне, если я пообещаю помочь ей? В вашем распоряжении имеются люди гораздо более искусные в подобных вещах, чем я. Но у вас найдется только несколько человек, а может, и никого, кто смог бы сражаться, как я.
– Значит, испытание кажется тебе бессмысленным.
– Да, господин.
– Разве хороший солдат оспаривает приказы, которые кажутся ему бессмысленными? Или, как ты сказал раньше, только те, что кажутся ему ошибочными?
Вслед за этим вопросом воцарилось молчание. Тревожная неудовлетворенность Чапа осталась, но решимость была поколеблена. Чем больше он пытался понять, что же тревожило его, и выразить это словами, тем более глупыми казались его возражения. Чем он рисковал, покорно подвергаясь назначенному испытанию, по сравнению с тем риском, на какой шел, продолжая отговариваться от него? И все же, ободренный кажущимся терпением Сома, Чап сделал усилие и попытался еще раз выразить словами свои внутренние ощущения.