«Черные кабинеты» История российской перлюстрации. XVIII - начало XX века
Шрифт:
С 1829 года сотрудники перлюстрации скрылись под «крышей» цензуры иностранных газет и журналов, так что определение их точной численности после этого момента – также непростая задача. Во-первых, часть чиновников занималась лишь цензурой иностранной периодической печати, не участвуя в секретных операциях. Другие сочетали оба занятия. Во-вторых, среди перлюстраторов были местные почтмейстеры, а также сотрудники МВД, прикомандированные к Главному управлению почт и телеграфов, но не входившие в штат цензуры иностранных газет и журналов. Иногда в справочниках они числились в рубрике «Сверхштатные чиновники почтового ведомства». Например, если верить указателю «Список лицам, служащим по почтовому ведомству» за 1881-й и последующие годы, в городах Варшаве, Киеве, Тифлисе, Харькове цензуры иностранных газет и журналов не существовало. Но зато в качестве сверхштатных чиновников почтового ведомства были отмечены (с характерными пояснениями) уже известные мне по другим источникам труженики «черных кабинетов»: А.О. Колитовский (откомандирован в распоряжение Управления почтовой части в Варшавской губернии), К.А. Келер (откомандирован в Харьковскую губернию), Н.П. Ситников (откомандирован в Харьковскую губернию), М.Е. (верно – М.Г.) Мардарьев (откомандирован в распоряжение Санкт-Петербургского почт-директора) 837 .
837
Список
Поэтому на протяжении работы над книгой приходилось, кроме изучения общих отчетов, вести индивидуальный учет работников «черных кабинетов». По штатному расписанию, утвержденному 22 октября 1830 года, численность чиновников почтовой цензуры составляла восемнадцать человек, в том числе в Санкт-Петербургском почтамте – девять, в Московском – пять и в Виленской почтовой конторе – четыре 838 . Но в экспедициях рестовых (заказных) писем были «спрятаны» восемь чиновников в Петербурге, три – в Москве и четыре – в Тобольске 839 . Поэтому на деле штат цензуры иностранных газет и журналов вырос с тридцати трех человек в 1830 году до пятидесяти одного в 1882-м, а к концу 1916 года составлял сорок шесть человек, в том числе в Варшаве – восемь (после оставления города в июле 1915 года сотрудники были распределены по другим пунктам), в Киеве – три, Москве – девять, Одессе – шесть, Санкт-Петербурге – пятнадцать, Тифлисе – два, Харькове – два человека.
838
ПСЗ. Собр. 2-е. Т. 5. № 4020.
839
ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 1002. Л. 117 об. – 118.
Общее число чиновников перлюстрации в Российской империи к 1913 году было сравнительно небольшим – около сорока пяти. Установить их всех персонально достаточно сложно. Дело в том, что все они состояли, как уже говорилось выше, на официальной службе в цензуре иностранных газет и журналов. Само это подразделение с мая 1896 года входило в состав Главного управления почт и телеграфов Министерства внутренних дел. При этом, как и в более ранние периоды, часть чиновников цензуры действительно занималась своими прямыми обязанностями (цензурой иностранных газет и журналов) и перлюстрации не касалась, другая же, б'oльшая часть в основном занималась перлюстрацией и по совместительству – цензурой, третьи числились прикомандированными к МВД и отправленными в распоряжение Главного управления почт и телеграфов. Тем не менее известно, что в 1913 году перлюстрацией занимались сорок четыре чиновника, в том числе в Варшаве – восемь, Киеве – три, Москве – восемь, Одессе – шесть, Санкт-Петербурге – четырнадцать, Тифлисе – два, Харькове – три 840 . Фамилии всех сорока четырех мне удалось установить 841 .
840
Кантор Р. К истории «черных кабинетов» // Каторга и ссылка. 1927. № 8 (37). С. 94–95; ГАРФ. Ф. 102. Оп. 267. Д. 42. Л. 74; Ф. 1467. Оп. 1. Д. 1001. Л. 105–105 об.
841
Измозик В.С. Российские чиновники «черных кабинетов» в начале ХХ века // Россия в ХIХ–ХХ вв.: Сб. статей к 70-летию со дня рождения Р.Ш. Ганелина. СПб.: Д. Буланин, 1998. С. 225.
Таблица 6
Численность штатных и внештатных сотрудников цензуры
иностранных газет и журналов в XIX веке
(в дробях числитель означает количество чиновников, занимавшихся перлюстрацией, знаменатель – занимавшихся лишь цензурой газет и журналов)* 842
* Для 1830 и 1867 годов не учтена численность чиновников «черных кабинетов» в Варшаве.
842
Подсчет мой на основании: Адрес-календарь. Общая роспись начальствующих и прочих должностных лиц по всем управлениям Российской империи на 1916 г. СПб. Ч. 1, 2. С. 195, 265–266, 398, 433; ПСЗ. Собр. 2-е. Т. 5. № 4020; Т. 42. Отдел 2. 1867. № 44773; ГАРФ. Ф. 102. Оп. 267. Д. 42. Л. 74, 130–130 об.; Ф. 1467. Оп. 1. Д. 1001. Л. 15–15 об.; Д. 1002. Л. 117 об. – 118; РГИА. Ф. 1284. Оп. 241. Д. 239. Л. 45 об. – 48; Ф. 1289. Оп. 21. Д. 154. Л. 2; Д. 221. Л. 211–212.
Таблица 7
Численность штатных и внештатных сотрудников цензуры
иностранных газет и журналов в начале XX века
(в дробях числитель означает количество чиновников, занимавшихся перлюстрацией, знаменатель – занимавшихся лишь цензурой газет и журналов) 843
Таблица 8
843
Подсчет мой на основании: РГИА. Ф. 1289. Оп. 21. Д. 221. Л. 3, 60, 85, 162, 211; Ф. 1467. Оп. 1. Д. 1001. Л. 15–15 об.
Личный состав участвовавших в перлюстрации на 12 июля 1913 года 844
* Служащие тифлисского пункта официально не относились к сотрудникам МВД до ноября 1915 года (см. вторую главу).
Таблица 9
Численность сотрудников пунктов цензуры иностранных газет и журналов к декабрю 1915 года 845
844
Подсчет
845
Там же. Л. 110, 118; Ф. 1467. Оп. 1. Д. 1002. Л. 110; Алфавитный список сотрудников цензуры иностранных газет и журналов (архив автора).
В связи с оставлением в июле 1915 года Варшавы было произведено перераспределение эвакуированного личного состава: одного работника цензуры направили в Петроград, по два человека – в Москву, Киев и Одессу и четырех сторожей – в Москву 846 .
При этом росло число чиновников, совмещавших цензуру почтовых печатных изданий с перлюстрацией. В 1882 году из пятидесяти одного сотрудника цензуры иностранных газет и журналов (вместе с причисленными к МВД) перлюстрацией занимались тридцать два, а девятнадцать чиновников – только цензурой. В 1908 году из пятидесяти одного чиновника цензуры иностранных газет и журналов (вместе с причисленными к МВД) перлюстрацией занимались тридцать девять, а двенадцать (в том числе пять в Петербурге и два в Риге) имели отношение лишь к цензуре 847 .
846
ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 1002. Л. 110–110 об.
847
Подсчет мой на основании: ГАРФ. Ф. 102. Оп. 267. Д. 38. Л. 3–4; Ф. 1467. Оп. 1. Д. 1000. Л. 15–15 об.
Занятия перлюстрацией требовали ряда особых качеств от сотрудников. На первом месте, естественно, стояли политическая благонадежность и умение держать язык за зубами. В октябре 1821 года почт-директор Санкт-Петербургского почтамта К.Я. Булгаков подчеркивал, что в секретной экспедиции необходимо «иметь людей, кои бы при знании иностранных языков, были примерного поведения, испытанной скромности и во всякое время, как днем, так и ночью, готовы на службу» 848 . Этой преданности службе не мешало и участие некоторых из перлюстраторов в масонских ложах в начале XIX века. Напомним, что 21 августа 1822 года появился рескрипт Александра I о запрещении всех тайных обществ. В связи с восстанием декабристов Николай I 21 апреля 1826 года издал рескрипт об истребовании по всему государству обязательств чиновников, что ни к какому тайному обществу они впредь принадлежать не будут. Ранее принадлежавшие к тайным обществам должны были представить подробное объяснение: название этого общества, его цель и какие меры предполагалось употребить для ее достижения 849 . В Почтовом департаменте таких оказалось тридцать человек, из них восемь – Ф.Я. Вейраух, И.А. Лихонин, Ф.И. Прянишников, Ф.Ф. Розен, П.И. Рубец, Л.И. Рябиков, Ф.И. Смит, А.Ф. Трефурт – прямо или косвенно были причастны к перлюстрации. Например, Ф.Я. Вейраух, один из главных деятелей секретной экспедиции, был членом масонской ложи «К мечу» в Риге и не названной им ложи в Санкт-Петербурге. Рябиков, чиновник Литовского почтамта, состоял в 1818–1819 годах в масонской ложе «Добрый пастырь», был основателем ложи «Слава орла», где в 1819–1821 годах являлся наместником, мастером пятой степени; был почетным членом лож «Совершенное единство», «Школа Сократа», «Увенчанные добродетели», «Северный щит». Трефурт, управляющий виленской секретной экспедицией, а затем, в 1812–1813 годах, губернский почтмейстер в Вильно, был членом масонских лож «Западное постоянство», «Добрый пастырь» (ее членом-основателем); почетным членом ложи «Усердие литвина» (1818–1821) 850 . Сразу скажем, что отсюда не стоит делать далеко идущих выводов и уподобляться некоторым авторам в Интернете, подозревающим масонов в расставлении своих людей на важные посты в почтовом ведомстве. Перлюстраторы входили в масонские ложи, когда делать это было модно и когда посещение масонских лож помогало устанавливать полезные контакты. Не случайно никаких последствий для чинов перлюстрации участие в масонских ложах и их посещение не имело.
848
РГИА. Ф. 1284. Оп. 241. Д. 237. Л. 7 об.
849
Там же. Ф. 1289. Оп. 1. Д. 358. Л. 1–2.
850
Там же. Л. 19, 105–109.
Требования к благонадежности сохранялись на протяжении последующего столетия существования службы. Очень важна была рекомендация со стороны человека, пользующегося доверием руководства. На допросе в Ленинградском ОГПУ в ноябре 1929 года Роберт Владимирович Швейер рассказывал:
Секретные чиновники в «черный кабинет» принимались исключительно старшим цензором и обязательно по рекомендации и под поручительство одного из чиновников кабинета… Я поступил по рекомендации бывшего старшего цензора Вейсмана Карла Карловича, который лично знал меня и мою семью… В редких случаях сотрудники в «кабинет» принимались из наиболее надежных и проверенных цензоров гласной цензуры.
В свою очередь, Ф.Г. Тизенгаузен показал, что поступил по рекомендации старшего цензора А.Д. Фомина 851 .
Например, М.Г. Мардарьев, не имевший человека, готового поручиться за него сразу, вспоминал, что лишь после трехлетней службы в цензуре он «снискал к себе полное доверие почт-директора Шора [Владимир Федорович Шор был первоначально старшим цензором, а затем почт-директором Санкт-Петербургского почтамта и до своей смерти 1 января 1886 года непосредственно отвечал за всю перлюстрационную службу в империи] и старшего цензора Вейсмана и, по приглашению Шора, принял участие в особом секретном отделе, занимавшемся перлюстрацией». Переход в особый отдел был обставлен целым рядом особых же правил. «По принятии меня в число сотрудников, – рассказывал Михаил Георгиевич, – я, как и все другие, вновь поступавшие, дал клятву Вейсману хранить в совершенной тайне все мне известное о перлюстрации» и «по распоряжению Вейсмана… тогда же представлялся министру внутренних дел». Последний, в частности, сказал новому сотруднику: «Тайна перлюстрации есть государева тайна» 852 .
851
Архив Управления ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Д. П-7440. Л. 159 об., 169 об.
852
ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 1000. Л. 43, 44.