Черные кипарисы
Шрифт:
Бутылка пошла по рукам. Потом, уже из другой бутылки, пили Аня, Захарка, Семка и Ваня.
У Семки бутылку пришлось вырвать из рук — это ловко проделал Захарка, — потому что тот одним махом хотел выпить всю бутылку.
— Ты будешь? — спросил Феликс у Артема, который, сунув руки в карманы, с безразличным видом стоял рядом.
— Не употребляю лимонадики.
— Не та этикетка, — заметил Аркаша, наконец отдышавшись, и отодрал от бутылки плохо приклеенную
— Угадал, — сказал Артем.
Глава 11
ВОЛОСЫ, СНЯТЫЕ НА СПОР
Дима слушал это, сидя в сторонке, и чувствовал, как язык прилипает к сухой глотке; и чем отчетливей слышал он, как булькает в закидываемой вверх бутылке лимонад, тем чаще глотал слюну.
— Дима, пей, — сказал Феликс.
— Не буду, — Дима едва отодрал от раскаленной глотки язык и тут же поправился: — Не хочу!
— Нам еще далеко лезть.
— Не хочу! — Дима положил подбородок на колени.
— Дай мне его долю, — попросил Семка, и лицо его так и запрыгало, заерзало в каверзной улыбке. — А то я не доползу, тащить придется… Найдутся охотники?
— Лида, пей, — Феликс протянул ей бутылку, та с удовольствием взяла и, прежде чем хлебнуть, спросила у Ани:
— Тебе оставить?
— Полглотка.
Ваня стал перематывать пленку в аппарате, потом уселся на камень, вытащил из футляра аппарат и принялся раскрывать его — разламывать на две части.
— А мне папа обещал купить «Зенит», — Семка присел рядом с ним на корточки. — Зеркалка… Не то что эта фиговина! Упадет — и на кусочки, и объектив слабенький…
Ваня раскрыл аппарат, вынул из него кассету с отснятой пленкой, вложил новую и вставил в зажим выпущенный кончик ленты.
— А ты что не сменишь его? — не отставал Семка. — Ведь твой отец хирург…
— Ну и что? — Ваня в упор посмотрел на Семку.
— Да я так… — замялся тот, не слишком, впрочем, смутившись. — Мало ли что… Хирург — он ведь операции делает… Жизнь человека от него зависит…
— Совершенно верно. — Ваня стал складывать обе черные пластмассовые створки «Смены», которые никак не хотели смыкаться и защелкнуться. — Работка у него… Я бы никогда не мог стать хирургом… Знали б вы, что это такое!
— А что это? — спросил Семка.
— Об этом не расскажешь… Не знаю, как он выдерживает… Зато сколько приходит писем от его бывших пациентов! Да и сами иногда являются… Благодарят… Были почти на том свете…
— И он тебе не может купить нормального фотоаппарата? — зудел над его ухом Семка.
— Отстань от меня! — Ваня снял картузик
— Ты чего остригся наголо? — спросил Сёмка. — Точно кочан на плечах, а не голова!
— А я на спор снял волосы, — сказал Ваня, и в его руках, совпав, звучно щелкнули две створки «Смены».
— На спор срезал? — не поверил Семка. — Да ты ведь уродиной стал!
Ваня улыбнулся, и это была такая странная, такая виноватая улыбка, что все его лицо преобразилось — стало мягким, беззащитно-добрым.
— А спорили-то на что?
— Да так… Ленька Хромов утверждал, что кое-кто со мной дружит только из-за моих волос и что у меня уродская, как и ты говоришь, башка — вся в буграх и кочках… — Тут Семка не выдержал и хихикнул, — И стоит мне остричься — никто со мной дружить не будет… Я очень разозлился и тут же пошел в парикмахерскую…
— У тебя были красивые волосы? — спросила Аня.
— Обыкновенные. Но у нас в классе ни одного стриженого нет.
— И с тобой, остриженным, дружили? — хитро блеснул глазами Аркаша.
Ваня сунул в карман брюк отснятую кассету.
— По-моему, да.
— А кто дружил? — спросила Аня.
Ваня перестал улыбаться, лицо его сделалось подчеркнуто строгим.
— Да вы ведь никого из наших ребят не знаете…
Аня с Феликсом быстро переглянулись.
— Есть стоящие? — спросил Аркаша.
Ваня кивнул.
— Так не хотелось уезжать сюда. Хотя и тут ничего. Мы еще в пятом классе дали слово никогда не разлучаться и, даже когда нам будет по тридцать лет, переписываться.
— С девчонками тоже? — спросил Захарка.
— Тоже.
— У вас большой шинный завод, — сказал Артем, — резину выпускает, и еще ЯЗы.
— Да что там резина! Видели б вы, какая у нас Волга! А кремль! А картинная галерея! А клиника! Отец работал в очень хорошей клинике. — Лицо Вани прямо сияло от этого его Ярославля, и можно было подумать, что и места лучшего нет на земле.
— Шагаем, — Феликс поднялся. — Потрепались — и хватит.
Глава 12
ГОНКА
Адъютант приподнял рюкзак, Феликс продел закинутые назад руки в лямки, встряхнул и полез в гору. За ним потащились другие. Один Захарка не двигался. Когда до него добралась Аня, он протянул ей руку.
— Уйди! — сказала Аня.
— Хватайся… Не фасонь.
— Лучше Лиде помоги.
— Надо очень, — фыркнул Захарка. — Толстуха — не утащишь…
— И я не хочу! — Аня гневно мотнула хвостиком волос.