Шрифт:
Анатолий Мошковский
ЧЕРНЫЕ КИПАРИСЫ
Глава 1
МЕДУЗА
Хотелось плакать, и Дима заплакал бы, если бы был один.
Но во дворе была уйма народу: женщины с колясками, два старичка пенсионера
И на балконах уже заняли свои позиции Нанка, Нинка и Нонка: боятся упустить случай посмеяться над Аней…
У Димы сжало горло. Он моргнул.
Ну и пусть смеются, пусть! Жалеть ее? Нет уж.
Дима сидел в сторонке, у огромного мамонтова дерева, росшего у входа во двор, поправлял ремешок сандалии, слушал голоса мальчишек и Ани и не знал, что делать, как быть теперь, после всего, что случилось сегодня на пляже…
Кто ж мог подумать, что Феликс, их командир, выкинет такую штуку с ним? Его слово было законом для Димы, и он его любил, а теперь?
Хлопнула дверь одного из домов, и через двор с портфелем под мышкой прошел громадными шагами Евгений Петрович, директор их школы, отец Феликса, и гам во дворе примолк, потому что Евгения Петровича все заметили — его нельзя не заметить, такой он высокий и знаменитый: многие вокруг учились у него или будут учиться, даже младенцы вон в тех колясках.
Он ответил всем сразу на приветствия, улыбнулся, исчез со двора, и гам тут же усилился.
— Димка, ты играешь в турнире? — громко спросил Феликс.
— Там видно будет, — отозвался Дима.
— Отстань от него! — на весь двор прокричал Захарка. — Медуза — что она знает? — И вслед за тем послышался стремительный звук подзатыльника — Феликс дал.
Но Диме было не легче: а кто прозвал его так? Кто? Захарка?
Что-то напирало изнутри, подступало к глазам, и Дима еще ниже согнул голову, еще сильней задергал коричневый ремешок, который, между прочим, был в полном порядке — целехонек, и все дырочки на месте и даже не успели раздергаться от шпенька на пряжке.
Вдруг его руку, опущенную к сандалии, обожгла крупная слеза.
Дима зажмурился… Докатился! Они его презирают, и правильно делают. Это позор — плакать в его годы. Прошли те времена, когда он хлопался на траву, ревел и мама подбегала, чтобы поднять его и утереть платком лицо.
Теперь уж и мама не поможет, и ей даже говорить нельзя обо всем этом!
Дима услышал, как с костяным стуком запрыгал по столу маленький целлулоидный мяч, как задвигались игроки… Турнир начался!
Уйти надо отсюда. Уйти… Немедленно уйти!
Сейчас кто-нибудь из этих злюк — Нанка, Нинка или Нонка — прокричит что-то на его счет с балкона, и опять все услышат.
Но уйти он не мог. Не мог — и все!
Упрямство, обида, досада на себя пригвоздили его к месту. И Дима не ушел. Наоборот. Он привстал и подобрался поближе к игрокам. Пусть не думают… Он посмотрел на них совершенно сухими глазами — на Феликса и Семку, стоявших с ракетками по разным краям стола. Он даже глянул на Аню, сидевшую неподалеку на скамейке со своей подружкой Лидой.
Обманщица! Зачем было хитрить и прикидываться, что ей с ним интересно? Сказала б прямо. А то ведь не сказала, а улыбалась по-прежнему, и даже лучше прежнего. А сама, сама…
Глава 2
«ИЗБИЕНИЕ МЛАДЕНЦЕВ»
Феликс играл легко, небрежно, весело. Это для него была не игра, а разминка. Но Семка, шустрый и шумный парнишка, с трудом отбивал мячи.
— Ну Феликс! Ну легче! Прекрати избиение младенца!
Семка умоляюще смотрел на Феликса зелеными, прозрачными, как леденцы, глазами, и его подвижное лицо с торчащим, как у клоуна, носом и прыгающими бровями то и дело меняло выражение.
— Зрители с балконов, посодействуйте! — застонал Семка.
— Кривляка! — ответила с ближайшего балкона Нанка.
— Так тебе и надо! — вторила ей с другого балкона Нинка.
— Больше кричи — скорей научишься играть! — отозвалась с третьего балкона Нонка.
Феликс не любил их. Год назад были совсем другие. И имена у них почти одинаковые — может, потому и дружат? Или они сдружились и ополчились против ребят после того, как Артем поколотил Нанку, несмотря на то, что ее отец работал в отделении милиции? Впрочем, они храбрые только на балконах, а повстречаешь их внизу, на земле, — до чего же кроткие и вежливые! Ну пай-девочки.
Феликс срезал, и мяч по ту сторону сетки прыгнул от стола вверх и застрял в молодом кипарисе.
— Игра! — закричали мальчишки.
Семка состроил гримасу и положил на стол ракетку:
— Посмотрим, сколько вы продержитесь?
«А Семка ничего, — подумал Феликс, — дурашливый, веселый, с ним не заскучаешь».
— Кто еще? — спросил Феликс, когда Захарка, прозванный Адъютантом за свою беспримерную верность ему, палкой сбил с кипариса мяч.
Феликс скользнул глазами по Ане.
Она сидела, закинув нога на ногу, у столика, расшатанного неистовыми доминошниками, и в нетерпении покачивала золотистой босоножкой. Она улыбалась и смотрела на него. Глаза ее прямо-таки искрились от радости, и Феликс почувствовал, как медленно начинают раскаляться его щеки, уши и даже пальцы, сжимавшие ракетку. У него это началось совсем недавно, и никак нельзя было приказать щекам и ушам, чтобы они не раскалялись. И главное, этого не должны замечать мальчишки. И еще Феликс очень боялся, что Аня вскочит вот сейчас с места…