Черные кипарисы
Шрифт:
— Браво, Артемка! У ней есть свой двор!
— Надела золотые и нос задрала!
Феликсу хотелось пристукнуть их в этот миг. Ну зачем пошла к столу? Ведь говорил же… Всегда она такая…
— Следующий!
Феликс шагнул к столу, взял ракетку, еще теплую от Аниных пальцев, и спросил:
— Сколько очков форы дать?
— Сейчас и ты будешь трупом! — самонадеянно заявил Артем.
А дышал-то он после трех игр трудно. У Феликса, в сущности, был небольшой перевес: разнообразней играл, легче двигался и знал несколько неотразимых
Оба приготовились.
Р-р-аз!
Мяч заскакал по столу. Вначале заскакал несильно — прощупывали друг друга, невысоко — выискивали слабые места, рассудительно — примерялись. Потом Артем резко послал мяч в угол. Феликс принял его, отпрянув, погасил скорость и толкнул так, что мяч лениво перекатился через сетку на территорию Артема.
Тот ринулся к нему — и не успел.
— Ничего для начала! — Феликс кинул взгляд на мокрое лицо противника. — Проси, еще могу дать форы.
— Не трепись!
Вокруг стола собрались все, кроме Ани, — она по-прежнему сидела у столика и, наверно, все еще переживала свой проигрыш. Неожиданно послышался хриплый женский голос:
— Арте-о-ом! Арте-о-ом!
— Чего тебе? — Артем сверкнул влажным лбом и щеками.
— Помоги подвязать помидоры!
— Отстань! Не до тебя мне!
«Еще бы», — подумал Феликс.
Голос матери Артем подавил решительно и быстро, как огневую точку противника. Игра продолжалась, но тут раздался сигнал, и во двор, покачиваясь, въехала большая грузовая машина с вещами и мебелью.
— Ломакины? — всполошилась Лида. — Уже? — И все стоявшие у стола повернулись к машине, а кое-кто побежал к ней.
Феликс ругнулся про себя и вспомнил, что к ним во двор должен приехать Валерий Михайлович Ломакин, новый хирург больницы. Вернее, не он сам, а его семья. Он уже неделю жил здесь, в освободившейся комнате, и было известно, что Лидина мама, уборщица той же больницы, дала ему старую, связанную проволокой раскладушку и тумбочку, и он спал в неуютной, пустой комнате с ободранными обоями и разбитым окном. И вообще, надо сказать, в их больших домах живет уймища разных людей, от дворников, парковых рабочих и продавцов до штурманов дальнего плавания, и вся жизнь на виду! Через минуту двор знает, кто какой купил телевизор, у кого на носу свадьба, а у кого — развод, кто получил в подарок урчащего плюшевого мишку, а кто — отцовского ремня. Из уст в уста передается, да и через распахнутые окна слышно…
Машина остановилась у подъезда.
Из кабины вылезли шофер и маленькая худенькая женщина с быстрыми глазами. Шофер стал открывать борта, и тут выяснилось, что в семейство Ломакиных входит еще мальчишка. Он сидел в кузове за шкафом и, когда машина остановилась, встал — крепенький, губастый, в синих выгоревших джинсах, в картузике, похожем на велосипедный, с прозрачным зеленым козырьком, отчего лицо его было в зеленоватых бликах, словно он
— Ого, — сказала худенькая женщина, — сколько зелени! Добрый день, мальчики! — И через секунду: — Слезай, Ваня, прибыли…
Ваня задом полез с машины, долго ловил ногой двойной задний скат и не очень ловко спрыгнул на землю. «Ну, этот из семейства пресноводных! Увалень…»— сразу понял Феликс. У него было безошибочное чутье на таких, потому что присутствие у человека характера сразу видно — он каким-то образом выпирает на его лице, чувствуется в манере говорить, во взгляде и даже в походке. Глянув на этого Ваню, Феликс уже определил, какое место займет он в их компании: конечно же, поближе к хвосту…
У машины тотчас появился Валерий Михайлович, высокий, сутуловатый, с мягкими тихими глазами, — и не скажешь, что он хирург, делает операции и не боится крови. Потом Феликс заметил у машины Диму и нескольких малышей.
Ребята, стоявшие у стола, с любопытством поглядывали на разгрузку. Первым побежал на помощь Витька.
— Витя! — позвал Феликс, и тот вернулся.
— Мальчик, не надо! Мы сами!.. — донесся от машины голос Валерия Михайловича. — Маша, берись за тот конец.
«Кажется, в разгрузку ввязался Димка, — понял Феликс, — ну и пусть… Два сапога пара…»
— Ого, и это все книги? — воскликнул Дима.
— Это не все, — ответил мальчишка. — У нас еще тихой скоростью идут… Приходи читать.
— Спасибо. А «Библиотека приключений и фантастики» у вас есть?
— Не вся. Половину ребятам в Ярославле оставил — читают, почтой вернут.
— Мальчики, не надорвитесь! — испуганно вскрикнула Ванина мать, тетя Маша. — Тяжесть-то какая!
— Будь спокойна, мам…
— Ваня, не смей! — ахнул Валерий Михайлович. — Ты разобьешь магнитофон.
— Я и починю, — весело отозвался мальчишка.
— Уже чинил раз — хватит.
— Пошли, ребята, — сказал вдруг Аркаша. — Мы в два счета.
— Кончим — тогда, — оборвал его Феликс. Артем уже на последнем издыхании. И в трудном броске чуть не сшиб с ног подвернувшегося Захарку, но мяч отбил.
— Кончишь — тоже приходи, — сказал Аркаша и ушел.
Феликс не ответил. Он берег дыхание. Слух еще больше обострился.
— Осторожно, здесь стекло! Посуда и рюмки! — донеслось от машины. — Ваня, кому говорят?
— Черт с ними! — сказал все тот же Ваня. — Все равно пить из рюмок не даете.
— Уж это точно, — подтвердил отец.
— Так можно и разбить!
— Ну-ну, — весело пригрозил отец, — только попробуй!
Вдруг Феликс заметил, как со скамьи поднялась Аня и пошла к машине.
— Ань, ты куда?
— Надоел мне ваш турнир… Кончайте уж!
У машины раздался хохот. Феликс на миг повернул голову. Дима подавал с грузовика Аркаше… лыжи. Да, да, это были самые настоящие клееные эстонские лыжи. «Что он, дурачок, этот Ваня?» — подумал Феликс, отбивая мяч. И тотчас услышал за спиной звучный Анин голос: