Чёрные крылья зиккурата

Ветер Морвейн

Риана дёрнулась, намереваясь встать, но рука Маркуса задержала её. Патриций быстро поднёс пальцы валькирии к губам и поцеловал. Зелёные глаза его при этом внимательно смотрели на валькирию снизу вверх, так, что ту с ног до головы пробила дрожь. А Цебитар ещё несколько мгновений прижимал к лицу понравившуюся ему ладонь и только затем выпустил её.

Риана сделала глубокий вдох, успокаивая взбесившееся сердце.

— Могу я узнать, чего ты добиваешься от меня? — спросила она.

— В данный момент — чтобы ты добыла губку и занялась моей

спиной. Иди. Я буду ждать тебя тут.

Риана отправилась выполнять приказ, а Маркус откинул голову назад и лежал, разглядывая небо сквозь округлое отверстие в потолке — туда, наверх, поднимались клубы пара. В помещении было жарко, а в обычные дни Маркусу не слишком нравилась жара. Но она расслабляла и, представляя, как его размякшего тела будут касаться руки столь желанной рабыни, Маркус с трудом сдерживал улыбку.

«Странный каприз», — думал он, — «И странная рабыня». Маркус умел добиваться своего, но, как правило, у него не было нужды тратить на свою добычу слишком много сил. Звенящий холод, окружавший Риану, пробуждал в его сердце давно забытый азарт.

Вернувшись, Риана снова присела в изголовье его ванны и, отложив в стороны набранные купальные принадлежности, взялась за волосы Цебитара, чтобы отодвинуть их в сторону.

Она впервые получила возможность прикоснуться к этим волосам, которые с таким тщанием ежедневно укладывали и расчёсывали при ней. От чёрных прядей исходил едва ощутимый нежный аромат, так что хотелось склониться ниже и поднести к лицу, чтобы по-настоящему вдохнуть этот запах, так контрастировавший с внешностью его владельца.

Риана напомнила себе, что перед ней даэв, и вместо того, чтобы делать подобные глупости, осторожно, против воли стараясь не причинить вреда, завязала волосы Маркуса узлом.

— У тебя заботливые руки, — не преминул отметить патриций, отчего в груди Рианы всколыхнулась злость, но она тут же уняла её.

— Боюсь, ты ошибаешься, — сухо сказала она и, взяв флакончик с маслом, вылила немного на ладонь, — я не гожусь для того, чтобы приносить удовольствие и ласкать. Моё дело — только война.

Она помолчала, а затем нерешительно произнесла:

— Я выбрала для тебя фиалку. Не знала, что ты предпочитаешь лилии… это подойдёт?

Маркус улыбнулся, однако Риана, к счастью, не видела его лица.

— Подойдёт, — сказал патриций, — мне будет интересно узнать, каким ты воспринимаешь меня.

Риана медленно растёрла масло в ладонях, а затем опустила пальцы на плечи Маркуса и аккуратно надавила на впадинки около шеи.

— Фиалка была выбрана просто потому, что подходит к цвету твоих волос. Если заглядывать глубже, этот запах определённо слишком нежен для тебя… Как и тот, которым ты пользуешься сейчас. Впрочем… там всё равно не было ничего, кроме цветов.

— Интересно, — слушая её, Маркус обдумывал не только то, о чём они говорили, но и сам факт того, что валькирия разбирается в ароматах. «Впрочем, она же валькирия», — говорил патриций себе, — «они все помешаны на живописи и стихах…

можно было ожидать». И в то же время он не ожидал. Сухощавая и резкая воительница, которая приглянулась ему на гладиаторских боях, с тонкими материями не ассоциировалась у него в упор.

Риана, тем временем, продолжала свой неторопливый массаж, и Маркус чувствовал, как от прикосновений её пальцев по телу разливается покой.

— Что бы выбрала ты? — хрипло спросил он. Голова патриция откинулась назад и к обоюдному удивлению хозяина и рабыни, оказалась у валькирии на животе.

Риана на мгновение замешкалась, не зная, как себя вести. Маркус чувствовал, как слабо подрагивает живот невольницы. Грудь её сильно вздымалась, выдавая возбуждение.

Если бы Риана умела краснеть, она бы покраснела. Поза получалась абсолютно неправильной для хозяина и рабыни. Руки, тем временем, поползли по телу патриция сами собой, спускаясь ему на грудь и исследуя её. Риане стало трудно дышать, при мысли о том, что этот мужчина сейчас полностью находится в её руках.

«Нельзя!» — попыталась одёрнуть она себя, но это не помогло. Рука продолжала шарить по груди патриция. Остатков разума хватило только на то, чтобы вяло изображать подобие массажа.

— Ты не ответила на вопрос.

К бессильной ярости Рианы, Маркуса, напротив, происходящее абсолютно не смущало. Он не двигался, позволяя себя ласкать и наслаждаясь окружившими его негой и теплом.

— Ты часто пользуешься услугами рабынь? — спросила Риана, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал ровно.

Маркус поджал губы. В глазах его на мгновение полыхнул огонь, и он тут же опустил веки, чтобы не показать обуявшую его злость.

— Услугами рабынь, по моему скромному мнению, пользуются те, кто не способен найти усладу в руках знатных дев, — неторопливо сказал он. Открыл глаза и пояснил: — Это значит «нет». Ты первая за много лет.

— Тогда, — Риана прокашлялась, всё ещё пытаясь справиться с голосом. Рука её на груди Маркуса замерла, накрыв собой сосок. Острая пирамидка касалась ладони, заставляя это место, грудь в районе сердца и низ живота, пылать. В голове тоже пульсировал огонь. — Тогда, что тебе понадобилось от меня? — выговорила наконец она. — Ты думаешь, раз я отличаюсь от большинства, меня будет забавно сломать?

Маркус сжал зубы и выпрямился. Сердце бешено стучало, и на коже всё ещё чувствовалось прикосновение руки рабыни.

— Я думаю, — сухо сказал он, — что на сегодня развлёкся достаточно. Я желаю вернуться домой.

Разумеется, Риана спорить не стала. Она помогла патрицию выбраться из воды.

Они миновали тот же путь, которым пришли, а у выхода, намереваясь помочь с одеждой, к ним приблизились двое рабов.

Маркус уже собирался отдаться их рукам, когда Риана заслонила его.

— Я сама, — сказала она. Взяла в руки оставленное при входе бельё и, опустившись перед Маркусом на одно колено, расположила так, чтобы патриций мог шагнуть в него.