Черные ножи 2
Шрифт:
— Вот еще что, — добавил капитан, когда задачи были поставлены, — лейтенант Самойлов ранен, так что командиром второго взвода назначаю лейтенанта Бурова. Его взвод пойдет первым.
Неожиданно, но логично. Я хорошо проявил себя за эти месяцы, да и наград получил — будь здоров! Так что кого назначать командиром взвода, если не меня? Жаль Самойлова, осколком ему выбило глаз. Но еще повезло, что этим дело и ограничилось.
Взвод — это три танка, рота состоит из трех взводов, плюс танк командира роты. Итого, десять машин. Должно хватить, чтобы выполнить приказ…
Я
Ко мне подошли сержант Георгий Вялый — назначенный командиром танка вместо Самойлова, и младший лейтенант Василий Горевой. Теперь они находились в моем непосредственном подчинении. Я неплохо знал их обоих. Горевого — еще по челябинским курсам для среднего комсостава, а с Вялым познакомился уже в Кубинке. Оба были умными и умелыми, а главное — удачливыми. Выжить под Орлом сумели, к сожалению, далеко не все из начального состава УДТК…
— Товарищ лейтенант, — улыбнулся Горевой, — поступаем, так сказать, в ваше распоряжение…
— С рациями беда, — начал сходу Вялый, — у нас поломанная, у Васи вообще отсутствует. Как связь держать будем?
Эту обычную для Т-34 проблему решить в заданные сроки было попросту невозможно.
— Просто двигайтесь за мной, я пойду в голове взвода. Как выберемся из лощины, идем левым флангом на максимальной скорости. Ведем огонь по всему, что видим. Бейте фрицев от души! Пленные нам не нужны…
— Уж не сомневайся, Дмитрий, не подведем!..
Рота выдвинулась по расписанию. До спуска в лощину никаких происшествий не случилось, остальные два взвода шли прямо за нами, лишь слегка отставая.
Спуск оказался более крутым, чем я предполагал. Мы чуть было не ткнулись стволом орудия в землю, но остальные учли эту ошибку и развернули башни в обратную сторону. Опавшая листва толстым слоем покрывала землю, под ней были застоявшиеся грязь и слякоть, мешались многочисленные поломанные ветви, упавшие стволы деревьев — все это хоть и затрудняло наше продвижение вперед, но машина пока справлялась. Т-34 мог многое, я лично гонял его на полигоне и прекрасно знал все характеристики танка.
Погода второй день стояла солнечная и ясная. Верхний люк был открыт, и, несмотря на рев моторов, я слышал, как вокруг пели многочисленные птицы.
Вообще с наблюдением из танка была настоящая беда. Когда машина стоит на месте — еще ничего, можно осматривать местность сквозь щели для наблюдения или перископ — видимость вполне приемлемая, но при движении на второй или третьей передачах это сделать уже невозможно. Видно только небо и землю, но никак не округу и противника. Поэтому командирам волей-неволей приходилось периодически выглядывать из люка. Некоторые же все время наблюдали исключительно из него. И если на местности этот метод еще годился, то для городского боя такой способ наблюдения не подходил совершенно — это было смертельно опасно. Сделать бы в командирской башне прозрачный круг из отдельных секций шириной пять-шесть сантиметров — стало бы идеально. Но и перископ обязательно оставить, он тоже необходим.
Выбраться из лощины наверх оказалось задачей сложной. Подъем все еще был достаточно крутым, а сама лощина тянулась дальше, и я не видел более пологого участка. Мотор надрывно ревел, но танк все же неумолимо полз вверх.
— Давай же, родненький! — приговаривал Корякин в ТПУ. — Поднатужься!
В какой-то момент я подумал, что мы застряли, но наш «744-й» выдержал и, сделав последний рывок, выбрался из лощины на ровную поверхность. Я вытер пот со лба, момент был напряженный.
Проехав чуть вперед, мы дождались, пока остальные машины подтянутся — это заняло некоторое время, у других танков были ровно те же сложности с подъемом вверх, что и у нас.
— В атаку! На предельных скоростях! — услышал я по рации приказ Дуюна.
— Вперед! — скомандовал я. — Больше ход!
Мы начали разгон, быстро выбравшись из подлеска на открытую местность. Машины Вялого и Горевого не отставали.
Впереди по ходу движения уже виднелся первые строения поселка, но немцы, хоть и не ожидавшие нашего столь стремительного нападения и прятавшиеся в прилегающих садах и кустарниках, почти сразу же сориентировались и открыли по нам огонь из ПТО.
В ответ мы ударили сильно и слаженно: первый и третий взвод, вместе с машиной командира роты, ушли на правый фланг атаки — там врага было больше, мы остались на левом — немцы хорошо устроили здесь оборону.
— Заряжай! Живее! — торопил я нерасторопного Перепрыгу, а сам наводил оружие на очередную цель.
Выстрел!
— Ах, ты ж, сучья морда! — выругался Иван, обжегшись о выскочившую гильзу.
Мы лихо вытолкали ее в верхний люк, а я уже выцеливал следующую огневую точку противника.
По броне то и дело стучали автоматные и пулеметные пули — немцы стреляли от бессилия из всего, что было под рукой. Понятное дело, вреда это нам не причиняло, но слегка нервировало.
— Заряжай!
Выстрел.
За несколько минут мы сумели заглушить почти все ближние огневые точки левого фланга. Оставшиеся в живых немцы бежали по ходам сообщений, бросив позиции. Никто из них и голову высунуть не смел, настолько плотный мы вели огонь.
Я чуть перевел дух. Начало положено!
Через минуту мы продолжили движение к поселку, но, высунувшись из люка в очередной раз, я заметил, что машина сержанта Вялого загорелась и остановилась.
Что случилось? Кто-то из немцев уцелел и все же сумел произвести точный выстрел?
Сержант и его экипаж вылезли из танка и принялись тушить огонь подручными средствами и штатным огнетушителем. Внезапно из траншеи, которую мы проехали, начали прицельно бить из автоматов.
Вялый тут же упал — ранен или убит, непонятно. Остальные успели укрыться за танком.
Дьявол! Прозевали!
Видно, немцы сидели в траншее, затаившись, как мыши, и не подавая признаков жизни, пропустив наши машины мимо себя, а потом умудрились поджечь танк сержанта, выстрелив ему в корму. И сейчас пытаются добить экипаж.