Черные ножи
Шрифт:
В конце своей речи Снегирева неожиданно заговорила обо мне. Пришлось резко проснуться, встать, поклониться, принять порцию аплодисментов и лишь после этого опуститься обратно на свое место. Но этим дело не окончилось, Мария поведала собравшимся, что на днях прибудет репортер из «Челябки», и попросила подготовить для него материалы. В целом, это была отличная идея. Я только сейчас сообразил, что с репортером придется о чем-то беседовать, а кипа документов придаст нашему разговору нужную солидность и презентабельность.
Лишь после всего этого перешли к части общественных нагрузок и поручений. Кто-то вызвался рисовать
Леха тоже потянулся было вступить в диалог, но я осадил его, а вслух заявил всем интересующимся, что мы вовсе не отлыниваем от дел, а ведем шефство над восьмерыми бывшими беспризорниками, ныне воспитанниками детского дома в Миассе, а так же планируем открыть на заводе секцию по самообороне без оружия. Давешний очкарик, услышав это, радостно захлопал в ладоши!
Более нас никто не тревожил, и я потянул Лешу на выход, хотя он явно хотел остаться и дальше и любоваться на свою ненаглядную Снегиреву, с жаром доказывавшую что-то всем, кто хотел ее слушать, а таких было немало.
— Давай еще посидим, хорошие же ребята! Настоящие! — упирался Леха.
— Успеешь еще с ними наобщаться, — я все же вытащил его за двери, признаюсь, с некоторым трудом — окреп, зараза, за последние недели, и даже больничка не повредила, — мне нужна твоя помощь! Срочно!
Носов моментально посерьезнел.
— Чего сразу не сказал?
Через десять минут мы уже шли в сторону нашего района, а я негромко задавал интересующие меня вопросы:
— Помнишь, ты говорил, что у тебя в доме живут блатные? Которые пьют непонятно на какие деньги, не работают, подростков сбивают с пути истинного…
— Ну, помню, — насупился Леха, — гады это, сволочи! Участковый ходит к нам, как к себе домой, а толку никакого. Призвать их не могут — у всех бронь. Один — инвалид по всем бумагам, второй — тоже калека, третий вообще кровью харкает…
— Может, туберкулез? Его же в диспансер надо! — поразился я. — Как же он живет со здоровыми людьми в одной квартире? Заразит же!
— Так и живет, мразь, водку жрет и ножик точит… сука, каждый раз сидит и демонстративно точит, женщин наших пугает! А что кашляет — пока, к счастью, никого не заразил… тварь он, конченая…
Чтобы спокойный Леша начал так ругаться, должно было произойти что-то невероятное. Это до какой же степени он был взбешен, прежде держа это в себе, а сейчас, после моего вопроса, выплеснул, наконец, наружу. А я и не знал, что у него дома такие проблемы. Когда я время от времени заходил за ним с утра, то никого из буйных соседей не видел. Теперь понятно, почему: поутру урки отсыпались после ночной пьянки, днем болтались по городу, вечерком обделывали свои дела, и лишь под самую ночь заваливались обратно в квартиру, да и то, как видно, не каждый день.
— Покажешь мне их!? — скорее не спросил, а приказал я.
Носов пожал плечами:
— Покажу, они как раз в это время обычно уходят. А зачем это тебе?
Я проигнорировал его вопрос. Мы подошли к лехиному подъезду и увидели, как из него вышли трое мужчин сомнительной внешности, быстрым шагом направившихся вдоль наружной теплотрассы и старых сараев.
— Это они! — горячо прошептал Алексей. — Те самые!
— Понял! — я легко ткнул его в бок. — Иди домой, отдыхай.
— Я с тобой! — возмутился Леша. Отговаривать его не было ни времени, ни желания. Когда нужно, Носов был очень упертым человеком.
— Не отсвечивай, держись за мной… — велел я, и мы двинулись следом за троицей, стараясь держаться незаметно.
На всякий случай я нащупал в кармане кастет — тот самый, что подарил мне Корякин. Хоть какое-то оружие. Жаль, конечно, что револьвер пришлось отдать милиции, он бы сейчас очень пригодился. В другом кармане у меня лежал нож-бабочка, его почему-то в милиции не отобрали.
Вскоре городской квартал окончился и начался частный сектор. Старые дома, многие из которых были еще времен царской постройки, были сплошь огорожены крепкими, высокими заборами. Заслышав чужих, громко лаяли немногочисленные собаки, пытаясь протиснуть худые морды сквозь щелки в плотно подогнанных досках заборов. Тускло светили редкие фонари. Троица, за которой мы следили, уверенно двигалась вперед, заставляя случайных прохожих испуганно шарахаться в стороны.
Я помнил, что Димка очень не любил этот район. Местная пацанва ненавидела «городских», хотя жили они буквально по соседству, и прежде частенько устраивали сходки стенка на стенку. Впрочем, с началом войны все поутихло. Однако неприязнь осталась.
К счастью, сейчас нам никто из них не попался. Мы обогнали женщину, тащившую за собой санки с укутанным в телогрейку ребенком. Еще две женщины попались нам навстречу. А потом урки, которых мы все это время умудрились не упускать из виду, подошли к одной из калиток, уверенно открыли ее и вошли на территорию, где за забором виднелся приземистый деревянный дом, из трубы которого валил дым.
Выждав пару минут, мы тоже подошли к калитке. В то же мгновение над ней появилась огромная собачья башка — помесь кавказской овчарки и какой-то неведомой злобной твари, и так рыкнула в нашу сторону, что нас с Лехой словно ветром сдуло метров на семь назад.
— Нет, так мы обстановку не проясним, — констатировал я ситуацию, обдумывая, что делать дальше. Кастет тут не поможет. Эту псину явно не запугать, и дороги к дому она нам не даст. Простой, но весьма надежный метод защиты своей территории. Травить собаку я не собирался, договориться с ней тоже вряд ли получится. Остается только хорошенько запомнить нужный дом и наведаться сюда в другое время более подготовленным… но как же жалко упускать шанс прямо сейчас узнать хоть что-то!
Леха уловил мои сомнения и тут же предложил:
— Я выманю эту псину и уведу за собой, а ты проникни за забор и разведай все что нужно!
Идея эта была столь же привлекательна, сколь и опасна… для Носова. Овчарка была жутой на вид и вряд ли могла контролировать свою агрессию. Цепи на шее собаки я не заметил, значит, передвигалась по двору она свободно. Если Леха будет нерасторопен, запросто может загрызть его.
— Слушай, — увидев, что я сомневаюсь, начал развивать свою мысль Леша, — ты видел других шавок, что тявкали, пока мы шли сюда? Все мелкие, худые… а тут матерый кабан, себя поперек шире! Значит, у хозяев есть чем эту тварь кормить! Понимаешь, о чем я?