Черные ножи
Шрифт:
Услышав звуки моего падения, он быстро обернулся, держа в правой руке пистолет ТТ.
Я узнал его сразу.
— А вот и ты, Буров! — радостно оскалился лейтенант госбезопасности Куликов. — Признаться, заждался! Уже думал, ты не успеешь к началу представления!
Глава 25
Я не стал делать вид, будто не понимаю, в чем дело, Куликов бы не поверил. Да и сплести логическую цепочку сумел бы любой. Все началось с моего звонка на завод. Если бы я не застал его на рабочем месте, то, кто знает, может быть и обошлось бы малой кровью, но когда лейтенант понял, что диверсия, к которой он готовился так долго, может быть сорвана каким-то
— Schon gemacht, Herr Oberst! Ich gratuliere Ihnen*! — я перешел на немецкий, не сомневаясь, что этот язык будет понятен господину лейтенанту, или кто он там был на самом деле, заодно интуитивно повысив его в звании. И, видно, не ошибся.
*(нем.) Прекрасно сделано, господин полковник. Я вас поздравляю!
Это же надо было так проколоться! Сейчас-то я понял, кто именно стоял за всей этой историей. Недаром же мне показалось, что Куликов при первом и единственном допросе не стал копать глубоко. Он проскочил поверхностно по ключевым точкам, и не больше. Но при желании запросто мог раскрутить всю историю, и вытрясти из меня, Лехи и членов бригады все, что мы скрывали. Не больно-то ловко мы прятали наши тайны, и такой опытный человек, как Куликов, обязан был расколоть каждого из нас практически мгновенно. Однако… он этого не сделал. Я приписал успех своим способностям разведчика, но я ведь далеко не Николай Кузнецов*, и слишком переоценил свои силы.
*Разведчик и партизан, лично ликвидировавший одиннадцать немецких генералов.
Куликов все знал, именно поэтому и не копал глубоко — это ему не было нужно. За всеми действиями Зуева стоял он, и его же человек вырубил Леху. Скорее всего, и покушение на меня было делом рук лейтенанта. Почему он не убил нас после, когда имелась такая возможность? Банально было не до того. Толку от нас, как с козла молока. Мы ничем, по его мнению, не могли помешать дальнейшим планам. Однако помешали.
Кем он был, глубоко законспирированным агентом Абвера или предателем из местных, я не знал. Но предположил первое — слишком уж глубоко он был внедрен, по долгу службы имел доступ к множеству государственных тайн и секретов, лично рекрутировал исполнителей, и, судя по всему, лично же убирал тех, в ком усомнился — очень уж мутная была история гибели бригады Зуева.
— Ты владеешь немецким, Буров? — хищно прищурился лейтенант Куликов, или как там его звали на самом деле, но пистолет при этом не опустил и не отвел в сторону. Малейшее движение с моей стороны, и он выстрелит, в этом я не сомневался ни секунды. Все, что требовалось, отвлечь его внимание хотя бы на мгновение… — Я так и знал, что именно ты и есть враг!
— Я — враг? — расхохотался я, впрочем, это вышло не слишком естественно. — А что тогда здесь делаете вы?
— Получил от тебя ложный сигнал, но сообщил по инстанции наверх, сам же, когда состав проходил мимо завода, сумел заскочить на степени. Обнаружил трупы машиниста и кочегара. Пытался остановить состав, но ничего не получилось…
— Почему не получилось?
— Рычаг сломан! — взмахнул левой рукой Куликов. — Преступник, очевидно, выломал его до того, как сошел с поезда.
Я не верил ни единому его слову, четко осознавая, что передо мной стоит враг. Настоящий, матерый, хищный и чертовски опасный.
— А весьма сомнительный рабочий завода Буров, непонятно каким образом оказавшийся здесь, погиб, — пояснил с печальным видом лейтенант: — Ты очень вовремя появился и слишком примелькался. История со шпаной — раз, с грабителями — два, с этим твоим Носовым — три! Или ты думал, что я ничего не узнаю? Дурилка! Ваша жалкая шайка заводских мстителей была у меня на карандаше с первого дня, и с Денисовым я дружен, так что городские новости не проходят мимо меня. И я почти уверен, что людоеды — тоже твоих рук дело! Больно уж почерк похож. Не поделишься напоследок, как ты их вычислил? Впрочем, мне и так понятно: и тут Носов сыграл свою роль — среди погибших в огне были опознаны трупы его соседей по квартире. Смотри, как все складывается! За короткое время ты оказался участником сразу нескольких громких дел, и везде вышел победителем. Странно? Очень! Хороший агент. Подготовленный! Хоть и молодой, но, видно, в Гитлер-югенде научились готовить людей…
Выслушав все это, я чуть прищурился и презрительно скривился, словно невзначай съел дольку лимона, потом искоса глянул на лейтенанта и сказал:
— Ja, ich spreche deutsch, Herr Oberst, das ist meine Muttersprache. Wissen Sie, was das bedeutet? Ich wurde her geschickt, weil Sie Ihre Aufgaben schlecht gemacht haben! Sie sollten kontrolliert werden! Verstehen Sie das nicht*?
*(нем.) Я говорю по-немецки, господин полковник, потому что это мой родной язык. Знаете ли вы, что это значит? Меня послали сюда, потому что вы плохо справляетесь с вашими задачами. Вы должны быть под контролем! Понимаете ли вы это?
И тут впервые за все время в глазах Куликова мелькнула тень сомнения. Он на секунду засомневался и отвел взгляд чуть в сторону.
Этого было достаточно. Мост уже маячил впереди, и времени не было.
Я прыгнул вперед, чуть пригнувшись, чтобы уйти с линии потенциального выстрела. Но я недооценил Куликова — привык, что здесь в этом времени и провинциальном городе мне до сих пор не было равных. Сейчас таковой нашелся. Лейтенант звериным чутьем успел среагировать на мой прыжок, и дернул ствол в нужном направлении.
Щеку обожгло огнем. Куликов целил в голову, но и я успел чуть сместился в сторону. Живой!
Своим прыжком, я впечатал его спиной в заднюю часть паровозной топки, ТТ отлетел в сторону, но тут же я сам пропустил крепкий удар в лицо, а потом сразу по ребрам, охнул и отвалился назад.
Лейтенант был в прекрасной форме, его наставники сумели сделать из него отличного бойца. В его левой руке материализовался нож, который тут же пошел в дело.
Выпад-другой, от первого мне удалось увернуться, второй же глубоко распорол мне левую руку. Он навалился на меня всем телом, упершись коленом в грудь, и я никак не мог высвободиться из этого неудобного положения.
Почувствовав, что побеждает, Куликов слегка дал слабину.
— Burow, du bist tot*! — прохрипел он, занося надо мной клинок в последнем смертельном ударе.
*(нем.) Ты мертвец, Буров!
Куликов превосходил меня физически, обладал тактическим преимуществом, навалившись сверху, у него был нож, а так же он явно был идеально подготовлен немецкими инструкторами и владел самыми современными техниками рукопашного боя.
Он убил бы меня в любой случае, и не поморщился бы, вытирая кровь с одежды.