Черные полосы, белая ночь. Часть 1

Калько Анастасия Александровна

Да, это была Наташа. Ее лицо с правильными чертами, ярко-синие глаза... Вот только очень бледная, одежда в пыли и разводах... И стоит как-то странно, скособочившись, как от боли.

– Хорошо, что я легко запоминаю адреса, - выдохнула Наташа. Она вдруг тихо сползла на коврик, цепляясь слабеющими пальцами за косяк.

– Господи!
– ахнула Белла. Она была заядлой походницей и хорошо освоила навыки первой помощи, поэтому в следующую секунду подхватила потерявшую сознание Нату под мышки и втащила в прихожую. Руки едва не разжались; Наташа была статной

мускулистой девушкой. "Надеюсь, соседи ее не видели? Хотя, старики слева в это время смотрят какое-нибудь "мыло" после новостей, а Ангелине из правой квартиры все пофигу кроме ее малыша... Вот это да... Наташа пришла ко мне. А я ей только вчера письмо отправляла!".

Наташа тихо стонала. Ее руки, там, где их не прикрывали короткие рукава футболки, были грязны и исцарапаны, джинсы прорваны, на коленях ссадины.

Когда Белла попыталась усадить ее на табуретку, Наташа вскрикнула и открыла глаза.

– Ребра болят, - морщась, прошептала она.

– Ты что, с Крепости сиганула?!
– Белла включила свет и наконец-то рассмотрела ее.

– С электрички, - ответила Наташа, - в Обухове зашли с проверкой... Не хотелось, чтобы меня узнали.

– Ну ты даешь, - только и сказала Белла.

– Хоть и сгруппировалась, все равно хорошо долбанулась, - Наташа потерла лодыжку.
– Рассчитывала в канаву с водой приземлиться, но угодила в стога. Хорошо хоть, не на камни...

Белла ошарашенно смотрела на нее. Сама она тоже была бесшабашной, любила экстрим: крыши, байк, тарзанка... Но прыгать с электрички на полном ходу?!

– Белла, - устало выдохнула Наташа, сгорбившись на стуле, - мне больше не к кому обратиться. Можно я несколько дней отсижусь у тебя, а потом попробую прорваться домой? Ты поможешь мне?..

Белла молча смотрела на нее, свою подругу по переписке. В Интернете на Наташу со всех сторон лились потоки ругани. Женщин раздражало то, что Ната не похожа на них; мужчины негодовали от того, что девушка овладела исконно мужской профессией и преуспела... Это было на первом месте, вытесняя даже "праведный" гнев против "особо тяжкой" преступницы...

Наташа ждала ее решения, прислонившись к стене и закрыв глаза.

– Ты голодна?
– спросила Белла.

– Пить хочется, - не открывая глаз, ответила Наташа.
– И сигарету...

Стакан "Святого источника" она жадно осушила одним глотком. Второй выпила уже врастяжку после тонкой сигареты с ментолом и немного ожила. Лицо прояснилось, взгляд стал более осмысленным, но оставался страдальческим.

– Да, голодная, - сказала она.
– Так ты приютишь меня ненадолго, Лестранж?..

– Конечно, - ответила Белла.
– Сейчас я спроворю ужин, а потом займемся твоими синяками. Ты спятила, прыгать с поезда! И как от Обухова добиралась?

– Когда как, - в кухне Наташа устроилась на "уголке" у стола, пока Белла жарила картофель-фри и отваривала сосиски, - когда "стопом", когда на своих двоих. Один раз даже канал переплыть пришлось. Вода, как лед, я не мерзлячка, но до сих пор

знобит.

Она передернула мускулистыми плечами и обхватила себя руками.

– Я заварю чай с медом, - Белла включила чайник, - ты с Югов к нашей воде не привыкшая.

– Я за год от любой воды отвыкла, - мрачно ответила Наташа, - кроме душевой, с видеокамерой. Думала, и плавать разучилась. А уж какой мед на вкус, не помню вовсе.

– А я думала, опять вброс, - Белла накрыла сковородку крышкой и закурила у открытого окна, - один раз уже была "утка" про побег. Я даже расстроилась, узнав, что это фейк!

Наташа усмехнулась, но от боли в ребрах поморщилась и только кивнула:

– Да, мне Витя Уланов рассказывал про эту брехню. Я долго смеялась. А Ефим говорил, что про меня каждую неделю в Интернете какую-нибудь хрень придумывают.

От плиты потянуло таким ароматом жареной картошки на рафинированном масле, что у Наташи потемнело в глазах от голода. В свое время их хорошо тренировали, приучая по несколько дней обходиться без пищи в марш-бросках, но сейчас она чувствовала, что выбилась из сил и изнывает от голода. "Стареешь, мать, - подумала она, цепляясь за угол стола и стараясь сидеть ровно, - чего это ты вдруг так расклеилась?".

– Ну и как у вас там теперь?
– спросила Белла, вылавливая из кипятка сосиски. К счастью, она не заметила Наташиного недомогания.

– А я почем знаю?
– пожала плечами Наташа.
– Я ведь считай полтора года там не была. Новости ты и сама смотришь. А я даже россиянкой себя ощутить не успела, как загремела кандалами... А что это за мед такой странный, зеленый?

– Алтайский, с прополисом, - Белла показала ей баночку, - хорошо согревает и от простуды самое то. Тебе нужно для профилактики. Тебе отрезать хлеба?

– Да, два куска... или три, - Наташа смутилась.
– Я не обжора... Просто в прошлый раз я ела вчера утром в Угловке, пирожок и то, что в автомате гордо называлось "кофе черный крепкий"...

– Чем дальше от большого города, тем хуже кофе в автоматах, - Белла подвинула к ней тарелку.
– Кронштадтский хлеб очень вкусный, даже в Питере такого нет.

После ужина и чая Наташа совсем ожила. Весь день ее пугали подступающая к горлу тошнота и накатывающая волнами головная боль, и девушка думала, что это сотрясение мозга. Сейчас дурнота прошла. Теперь о пережитом сегодня напоминали только ноющая нога и бок. "Сейчас посмотрим, что там, - подумала Наташа, помешивая в чашке остатки зеленого меда, - и надо бы помыться!".

*

Ребра оказались не сломаны, и Наташа перевела дыхание: повезло! Но почти вся левая половина тела от подмышки до пояса превратилась в сплошной черно-лиловый кровоподтек с воспаленными ссадинами. Плечо распухло от ушиба. Колени были сбиты в кровь, и левая нога от ступни до щиколотки угрожающе раздулась почти вдвое. А ступни были в таком состоянии, что, когда Наташа, охая, стащила обувь, Белла вздрогнула:

– Ты по гвоздям ходила, или по кипятку?