Черные псы пустыни
Шрифт:
Тонк снова заверил, что все его рабы на месте.
Главный подскочил к спящему. Свистнула плеть, раб под навесом взвизгнул. Кадим вздрогнул.
— Ты что тут делаешь? — гаркнул главный.
— Работаю! — выкрикнул наказанный раб, мгновенно вскочив. «Андер», — догадался Кадим.
Снова свистнула плеть.
— Корзину — и в строй, живо!
Подгоняемый плетью, Андер понесся к куче корзин и скоро оказался рядом с Кадимом. Но тот не повернул головы. Андера не любили даже другие рабы. Он бледнокожий, как все нифилимы, его черные волосы свешиваются до плеч длинными спутанными прядями. Он ленив и почти все время молчит. Охранники считали, что он дурак, а Кадим не знал, что и думать. Времени на размышления у него все равно не было.
Начальник огляделся, отлынивающих более не обнаружил и махнул плетью надзирателю.
Тонк двинул свое стадо сквозь Дагонор. Храм и кузница, дома и хижины, открытое поле. Перед храмом на кольях торчат отрубленные головы пойманных беглецов. Среди них одна женская, но теперь уже и не разберешь которая.
Насыпная дорога проходит через поле и поднимается к распахнутой пасти пещеры. Когда-то Кадим с тоской заглядывался на Иссохшие Холмы, обычно серые, поросшие чахлыми кустами. На закате, в последних лучах солнца, холмы вспыхивали розовым светом. Кадим родился в маленьком городке у их подножия, далеко на востоке. Акшур, так назывался его город.
— Не так уж и далеко, — прошептал сзади Андер.
Кадим промолчал. Тонк уже находился у входа в пещеру, там же ожидал рабов еще один страж. Лучше помалкивать, не привлекать внимания. Скорее освободиться — и спать.
Но Андер не унимался.
— Главное — не терять надежды. Однажды…
— Бежавшему — смерть, — прошипел Кадим. Это были первые слова языка племени Нифилим, которые узнавал каждый новый невольник.
— А это разве жизнь? — возразил Андер.
Тонк ввел рабов в каменоломни.
Через узкий тоннель они прошли в обширную пещеру. Здесь первый пост. Трое нифилимов, двое мужчин и женщина. Идти легко, через каждые десять-двенадцать шагов горят факелы на длинных шестах. Ориентируясь на их свет, невозможно заблудиться. Лишь одно препятствие на пути: обширный холм, чуть не на всю пещеру. Так его и называли: «холм». Его склоны были усеяны обломками породы, тропа змеилась между ними, и каждый ее изгиб освещался факелом. Четверть часа — и процессия достигла вершины.
Спуск прямой, без единого поворота. С приближением цели идти стало легче. Уже показались фигуры охранников, развалившихся на валунах. Над их головами три факела. Вверх ведет новая лестница. Рядом еще одна дверь.
Тонк приказал остановиться. Он обменялся несколькими словами со стражей, а Кадим покосился на дверь. Прочная деревянная дверь, укрепленная полосами железа. Здесь запирали новых рабов. Невольников избивали, подвергали унижениям, ломали их волю, уничтожали способность к сопротивлению. Прошли годы, но Кадим помнил время, проведенное в проклятом застенке, лучше, чем дни детства и лица родителей.
— Пошел, — приказал Тонк первому. Строй рабов пришел в движение. Подняться несложно. Всего одна корзина. А потом спать.
Наверху очередной охранник подтолкнул Кадима к тесной каменной норе. Здесь уже поджидали рабы-забойщики с тяжелыми молотами. Кадим опустился на четвереньки, приблизился к одному из них. Это был сильный мужчина по имени Енок, Кадим давно знал его.
— Живей! — раздался окрик надзирателя.
Рабы-корзинщики подползли к молотобойцам, те взмахнули своими орудиями, и вниз посыпались куски породы. Кадим спешно подбирал темные камни, не оставляя даже самых мелких, и бросал в корзину. Дно быстро скрылось под слоем руды. Если так пойдет дальше, через полчаса корзина наполнится.
Внезапно камнепад прекратился. Кадим поднял глаза. Молот Енока изо всех сил долбил стену, но безрезультатно.
Снизу Кадим заметил трещину в стене и хотел показать ее Еноку, но тут плечо его обжег удар плети.
— Сгинь! — орал надсмотрщик. — Ты не даешь ему размахнуться! Куда смотришь, скотина?
Кадим отполз от стены, сжался, ожидая новых ударов. Но надсмотрщик уже удалился. Енок все так же тщетно лупил по стене молотом.
Андер тронул Енока за плечо и указал на трещину в породе. «Несдобровать им, если заметят», — мелькнуло в голове у Кадима. Но Енок уже ударил молотом в новом месте, вызвав обвал камней величиною с кулак. Андер тут же кинулся их сгребать. Кадим, видя, что руды хватит на двоих, присоединился к напарнику.
— Быстрей, быстрей! — шепотом торопил Андер. Но Кадим и без понуканий работал изо всех сил.
Заполнив корзину, Андер вскочил и заорал:
— Готово!
Надсмотрщик удивленно уставился на него.
— Мы готовы, — повторил Андер.
— М-мы? — промычал тугодум-нифилим.
— Я и Кадим! Вот, — он указал на полные корзины. — Нести в дробильню?
Кадим осторожно поднялся на ноги. Сердце его бешено колотилось. Рабы на ближайших рабочих местах прекратили работу и наблюдали за развитием событий.
— Какие прыткие, — протянул надзиратель, недоверчиво переводя взгляд с одной корзины на другую.
— Можно идти? — напирал Андер.
Нифилим уставился на Андера. «Убьет», — решил Кадим. Но страж лишь пожал плечами.
— Проваливайте. Оба.
Вниз по лестнице с тяжелой корзиной… Привычный труд. Навык отработан годами. Движения рук и коленей согласованы. Нужно только правильно использовать вес руды…
Внизу Тонк смерил Андера равнодушным взглядом.
— У нас полные корзины, — доложил раб, и Тонк слегка пожал плечами, отпуская их.
Кадим торопливо шагал первым. В детстве отец водил всю семью к Тигру. Кадим любил плавать. Он нырял так глубоко, что, казалось, уши и легкие не выдержат давления воды и лопнут. Обращая взгляд к поверхности, мальчик видел высоко над собой солнце. Его охватывала паника: воздух казался таким далеким! Нечто похожее он чувствовал здесь, в пещере. Хотелось поскорее выбраться наружу. Ноги привычно несли его по знакомой дороге.