Чёрные розы
Шрифт:
Когда кофе немного остыл, он немного отхлебнул из чашки и сразу почувствовал прилив бодрости. Вместе с приливом бодрости к горлу неприятно подкатила изжога.
Аполлон скривился, отставил чашку с кофе и подвинул к себе ноутбук.
«Я медленно прихожу в сознание и осматриваюсь вокруг себя. Ничего нового. Один и тот же навевающий тоску пейзаж. Бескрайнее поле, усыпанное разными цветами, кое-где по одиночке или небольшими группами растут небольшие деревца и кусты. Всё, что я вижу, – это небо, которое каждый день разное. Мне нравится, когда оно ясное, чистое, голубое с белыми пушистыми облаками, которые плывут неведомо куда. И тогда я смотрю на них и представляю,
Аполлон остановился и перечитал написанное. Господи, какой бред! Это никуда не годится. Это же просто галлюцинации какого-то наркомана. Он почувствовал, как по позвоночнику пробежал холодок. Неужели талант покинул его навсегда? Но что тогда ему делать? Если он не сможет больше писать, то чем тогда он будет зарабатывать себе на жизнь? Пойти работать в офис каким-нибудь менеджером ему не позволит гордость. Как это он, известный писатель, опуститься до такой низости? Да в него же потом все будут тыкать пальцами и стыдить. Нет, такой участи он не хотел.
Аполлон не был рождён для того, чтобы влачить жалкое существование, на которое обречено большинство людей, которые не обладают никакими талантами. Как проходит день обычного человека? Он встаёт с утра, недовольный, силой вытаскивает себя из постели и идёт на работу, которая чаще всего не только не приносит никакого удовольствия, а наоборот раздражает, высиживает на ней целый день, а потом выжатый как лимон, идёт домой и без задних ног падает на постель и засыпает для того, чтобы выспаться перед очередным каторжным днём. И для чего тогда жить, если ни один день не приносит удовольствия? Нет, такая жизнь не для него. Каждый день должен радовать. Его бог отметил печатью таланта, а раз ему дан талант, значит, надо им пользоваться. Но вот что делать, когда талант вдруг ни с того ни с сего пропадает? На этот вопрос у Аполлона ответа не было.
Аполлон жил в доме один. Несмотря на то, что ему было уже за сорок, он не имел ни семьи, ни детей. И это было не от того, что у него что-то там не сложилось с личной с жизнью. Напротив, личная жизнь у него была очень бурной и весьма разнообразной. Любая женщина, узнавая о том, что он известный писатель, была готова переспать с ним в первый же день знакомства. Дальше этого отношения, как правило, не заходили не потому, что женщины были против, а потому что Аполлон не хотел останавливаться на ком-то одном. Он хотел попробовать многих. Зачем зацикливаться на одной, когда жизнь дает ему возможность наслаждаться бесконечным разнообразием?
К созданию семьи Аполлон относился с презрением. Семья – это для среднестатистических обывателей. Дом, жена, дети, собака – фу, это так пошло. Писатель должен быть загадочным, недосягаемым для обычного человека, божественным. А когда у тебя под ногами бегают сопливые дети и жена зудит в ухо об очередной шмотке – какая уж тут недосягаемость и загадочность? Аполлон не мог взять в толк, как самый знаменитый в мире писатель Стивен Кинг мог опуститься до такой низости. Но это его личное дело. А он, Аполлон, будет жить по своим правилам. Он станет круче Стивена Кинга. О нём заговорит весь мир.
Из грёз его вывел надоедливый голосок, который напомнил ему, что он впал в творческий кризис, выхода из которого пока не нашлось.
Впрочем… Есть одно средство. Аполлон старался прибегать к нему как можно реже, чтобы не злоупотреблять. Это средство было припасено на самый крайний случай. И, похоже, этот крайний случай сейчас наступил.
Аполлон встал с кресла, подошел к стеклянному шкафчику и достал оттуда бутылку виски и низкий бокал. Плеснув немного на дно, Аполлон открыл дверцу морозильника и достал три кубика льда. Лёд приятно стукнулся о дно бокала. Мужчина взял бокал в руки, поболтал кубики льда, наслаждаясь их приятным позвякиванием, и сделал большой глоток.
По телу разлилось приятное тепло. Аполлон посмотрел на своё отражение в окне, поднял бокал и улыбнулся. Удобно устроившись в кожаном кресле, Аполлон положил ноутбук на колени и застучал по клавишам.
***
После прогулки Валя пришёл домой вовремя. Мама как раз заворочалась в своей кровати и через несколько минут поднялась, чтобы пойти в туалет.
– Сынок, – крикнула она. – Как у тебя дела?
– Нормально, мам, – ответил Валя, радуясь тому, что вовремя успел прийти.
– Паззлы собираешь?
– Да, – сказал Валя и, быстро подойдя к столу, разложил паззлы.
Перед ним снова были горы и море, и небо, и солнце, но через всё это почему-то проступала фигура незнакомки, которую он сегодня встретил в заброшенном парке.
Почему он о ней думает? Валя никогда особо не интересовался людьми, так почему же эта девчонка не идёт у него и головы?
Валя попытался сосредоточиться на паззлах. Нужно найти кусочек, который закончил бы вершину горы, но он словно куда-то запропастился. Из тех кусочков, которые были перед ним рассортированы, ни один не подходил. Неужели мама его потеряла или выбросила? Без этого кусочка стопорилась вся сборка: Валя не совсем понимал, что же там должно быть дальше. Мама снова его подводит. Мама снова лезет не в свое дело. Мама снова трогает его вещи. Его вещи. Валя чувствовал, как внутри него закипает возмущение. Мама лишила его целого мира, который безусловно открыт для любого человека. Так почему она лишает его кусочка чего-то личного даже здесь, в их доме, в котором для него сосредоточился весь мир?
Валя встал со стула и опустился на четвереньки. Пелена от накативших слёз мешала Вале искать потерявшийся паззл. Он обшарил весь пол, заглянул под холодильник, под все тумбочки – паззла не было. Неужели из-за мамы, которая постоянно сует свой нос куда её не просят, он лишён теперь удовольствия собрать эту картину? Картину, которая нравилась ему больше, чем все когда-либо собранные им. Эта картина была самая красивая. Для Вали она имела какое-то магическое притяжение. Он пока не понимал, что именно, но чётко знал, что картину надо собрать во что бы то ни стало.
На кухню, пошатываясь, вошла мама. Валя ползал на четвереньках по кухне.
– Что с тобой, сынок? – мама смотрела на сына с недоумением.
Валя поднял глаза от пола, и мама на мгновение увидела в его взгляде неизмеримую ненависть. Она отшатнулась. Одна секунда – и взгляд сына снова был обычным: покорным и заискивающим.
– Мам, ты мои паззлы не трогала? – спросил Валя. – У меня один кусочек потерялся.
– Да нет, сынок, ты же знаешь, что я твои вещи не беру.
Снова этот взгляд. Одна секунда – и опять покорность и заискивание.