Черные руки
Шрифт:
С наступлением темноты резко похолодало, однако полуобнаженные воины не обратили на это ни малейшего внимания. Их тела, смазанные каким-то жиром, словно бронзовые статуи, блестели в свете факелов.
Зрелище это было жутковатое, но вместе с тем и прекрасное! Корнвахи запели печальную песню, в такт словам взмахивая своими факелами.
Я наклонился к Брасу.
— Это так прекрасно! — воскликнул я. — О чем они поют?
— Что тут прекрасного? — фыркнул Брас, опасливо оглядываясь по сторонам. Он уже много часов
— Какая грустная песня, — я покачал головой. — Вижу, что жизнь везде одинаковая. Даже на самом краю мира!
— До края мира еще далеко, господин, — вздохнул Брас. — А жизнь и в правду везде одинаковая. Где есть люди, там есть и зависть, и подлость, и смерть, и голод, и обман!
Посмотрев на мастера-скаута, я только покачал головой.
— Ты прав только отчасти, Брас, — сказал я. — Там, где есть люди, всегда найдется место и для радости, и для любви, и для веселья!
— Вы это расскажите Торху Ужасному, — нахмурился Брас. — Он, похоже, об этом не слыхал!
Одна печальная песня сменяла другую, факела догорали и зажигались новые, а мы все ехали сквозь ночь, по бесконечной равнине, под пустым черным небом.
— Здесь даже звезд не видно, — указал я мастеру-скауту. — Как же они находят дорогу?
— У них звериное чутье, — пояснил Брас. — Корнвахи лучшие охотники на этих пустошах!
— Похоже, что тут и охотиться особо не на кого! — заметил я.
— А как же путешественники? — усмехнулся Брас. — Это для них главная добыча!
Лагерь корнвахов располагался в глубоком ущелье. Он появился перед нами внезапно, из черной пустоты.
Сотни костров освещали бесконечную череду повозок, палаток, навесов и шатров. Повсюду звучала музыка, мелькали черные силуэты танцующих, пахло жареным мясом и жженой шерстью.
— Что я тебе говорил, Брас! — воскликнул я. — Люди всегда найдут повод для веселья!
— Да уж, — скривился мастер-скаут. — Это похороны, господин! А веселятся корнвахи только на трупах своих врагов.
Настроение у меня сразу испортилось. Я терпеть не мог похорон!
Мы спустились в ущелье и въехали в лагерь.
Толпы полуобнаженных корнвахов деловито свежевали гигантские бычьи туши. Обдирали шкуры и разделывали их на куски. Все вокруг было залито дымящейся кровью, от ее запаха даже наши лошадки возмущенно зафыркали.
— Как бы нас самих тут за компанию не разделали! — присвистнул Брас. — Вы еще увидите, что представляют собой корнвахские похороны!
Мы спешились, с опаской оглядываясь по сторонам. Толпы краснокожих людей деловито сновали взад и вперед с корзинами на головах, с подносами, на которых дымились внутренности животных, с ворохами окровавленных шкур, не обращая на нас никакого внимания.
— Идите за мной! — приказал нам провожатый. Мы оставили скаутов под навесом, где привязали лошадей и вдвоем с Брасом стали проталкиваться сквозь толпу, стараясь не упускать провожатого из виду.
— Держитесь ко мне поближе, господин! — сказал мастер-скаут. — Здесь очень опасно!
Провожатый вывел нас к огромному шатру, стоявшему в самом центре лагеря. Высотой шатер был с двухэтажный дом. Его стены были из войлока, а крыша была накрыта парусом!
У входа стояла стража. Это были не корнвахи, а люди неизвестной мне национальности. Стражники были могучими великанами, в грубых железных доспехах и с боевыми топорами в руках.
Когда они заговорили с нашим провожатым, я заметил, что у них во рту имеются острые желтые клыки! Речь их походила на низкий утробный рык животного. У меня даже мурашки побежали по коже!
— Кто это такие, Брас! — воскликнул я, хватая мастера-скаута за локоть. — Я никогда не видел ничего подобного!
— Не знаю, Мистар их забери! — Брас встревожено оглядывался по сторонам. — Говорил же я вам, еще не таких диковинок навидаетесь!
Прожатый откинул полог и пригласил нас в шатер. Стражники покосились на наши сабли, но ничего не сказали.
— Главное, не принимайте никаких угощений! — Брас торопливо зашептал мне на ухо. — Корнвахи мастера-отравители!
Внутреннее убранство шатра было убогим и выдавало плохой вкус его хозяина.
Ковры, устилающие пол, были грязными и вонючими. Подушки, на которых возлежали пухлые смуглые девицы, были засаленными, с разводами от пролитого вина и пищи.
До потолка громоздились разномастные сундуки. На стенах висели выцветшие гобелены и картины, изображающие охоту, в аляповатых рамах.
В дальнем конце помещения, на возвышении, покрытом потертыми коврами, стоял золотой трон.
Наш провожатый упал на колени перед юношей, который шерстяной тряпицей любовно полировал золотого дракона, обвивавшего ручку трона своим хвостом.
— Мой повелитель! — заголосил он. — Прибыли посланцы от Магистра Элидира!
— Вот как? — юноша оживился, отбросил тряпицу и изящно опустился на трон. — Очень похвально с их стороны, засвидетельствовать мне почтение!
Юноша говорил на нашем языке безупречно, даже лучше чем наш проводник.
— Где король Торх? — Брас вышел вперед. — У нас к нему дело от мастера Элидира!
— Король перед вами! — зашипел провожатый, не поднимая головы от ковра, в который он уткнулся носом. — Падите сейчас же ниц!
Мастер-скаут недоуменно уставился на юнца, развалившегося на троне.
— Встань, дядюшка, — приказал юноша. — Этим варварам не ведом придворный этикет!