Чёрные сердца

Андрижески Дж. С.

— Это доводит до исступления, знаешь, — добавил видящий, похоже, твёрдо решивший высказаться перед тем, как дать слово Наоко. — Я не квалифицирован, чтобы помочь тебе в этом. Будь ты всё ещё человеком, я всё равно был бы не вправе поучать тебя об этом. Ибо вопреки всем моим словам тебе за прошедшие недели… когда я знал тебя как человека, я питал к тебе лишь уважение. Я хотел, чтобы мы были друзьями.

Наоко уставился на него, замерев и умолкнув в первый раз.

В этих зелёных глазах стояли слёзы.

Наоко уставился на него, скорее сбитый с толку, нежели тронутый или даже шокированный.

Некоторая часть его разума слушала, как видящий продолжал

говорить.

— …Я хотел, чтобы мы были чем-то намного большим, по правде говоря.

Даледжем помедлил, всматриваясь в его глаза.

— …Вместо того чтобы сказать тебе это, — добавил видящий. — Вместо того чтобы дать тебе возможность отказать мне или отвергнуть, я соблазнил человеческую женщину, которую ты хотел уложить в постель, и я ткнул тебя в это носом, как подросток, — кадык на его длинном горле дёрнулся от глотка. — Я сожалею об этом. Я знаю, что слишком поздно извиняться… но я сожалею, Ник.

Наоко вздрогнул, уставившись на него.

Даледжем не шевелился, лишь смотрел на него в ответ.

Всматриваясь в глаза Наоко, он стиснул зубы.

— Я недобро к тебе относился, брат, — сказал он. — Поистине, и не только в ситуации с Кико. Я сожалею, что вёл себя с тобой как трус. Я сожалею, что так долго ждал и не говорил о своих чувствах. Я сожалею, что мне понадобилось столько времени, чтобы сказать тебе это, даже когда это уже не имеет значения. Моё оправдание не очень-то меня оправдывает… я сам себе не признавался в этой правде. У меня были свои проблемы. У меня были свои примеры неудачных отношений… свои отказы. Раны от этих отказов оказались свежее, чем я хотел признавать или даже думать об этом.

Его губы поджались, зелёные глаза посуровели.

— Твой друг, Блэк… он знал. Он вызвал меня на разговор. Даже не раз. Он выказывал своё недовольство. Он злился на то, как я веду себя с тобой.

Наоко снова моргнул, охваченный очередной волной неверия.

Блэк?

Блэк злился на Даледжема из-за него, Ника Танаки?

— Под конец он наехал на меня, — признался Джем. — Это случилось незадолго до того, как мы все пошли на ту операцию на острове. Он обвинил меня в том, что я скрываю фиксацию на тебе. Он предупредил, чтобы я разобрался с этим, и разобрался в уважительной манере, иначе он меня отошлёт. Он сказал, что я повёл себя как засранец, соблазнив Кико. Он сказал, что я засранец, раз не поговорил с тобой. Он сказал, что вообще вышвырнет меня из команды, если я не возьму себя в руки.

Взгляд Даледжема вернулся к Наоко.

— Если тебе интересно, насколько достойно я с этим разобрался… я фактически послал его нах*й.

Выдохнув, видящий балансировал на подушечках своих босых стоп, продолжая всматриваться в лицо Наоко.

— Он разозлился ещё сильнее после того, как я порвал с Кико, — признал Даледжем, проводя пальцами по своим длинным чёрно-каштановым волосам. — Я думал, он ищет, кого бы обвинить в случившемся с тобой. Я рассказал ему, как ты вёл себя в тех пещерах, как ты относился ко мне, пока те островитяне мучили меня, и это, похоже, разозлило его ещё сильнее. Что ты защищал меня после того, что я сделал с тобой… Блэк, казалось, пришёл в ярость, потому что я «позволил» тем вампирам забрать тебя, учитывая это.

Заскрежетав зубами, Даледжем пробормотал:

— Признаюсь, я сам вёл себя не совсем здраво после твоего исчезновения. Я не очень хорошо отнёсся к Кико. Я выместил всё на ней. Я порвал с ней грубее, чем следовало — отчасти потому, что я понял, каким трусом был в отношении тебя.

Он посмотрел Наоко в глаза, и в его голосе прозвучала грубая злость.

— Я отмахивался от злости Блэка, считая, что он слишком опекает тебя… и Кико. Я думал, что он обращается с вами обоими как детьми. Я говорил себе, что он расист. Я говорил себе, что он думал, будто вы нуждаетесь в особенной защите из-за того, кто вы. Я говорил себе, что он не видел, как Брик нацелился на тебя… как вампир хотел тебя… потому что ты был человеком. Я говорил себе, что он слишком пёкся о своей жене, чтобы увидеть, что происходило у него под носом. Брик месяцами присматривался к тебе. Это началось в Луизиане, и потом стало только хуже.

Даледжем поджал губы, уставившись на огонь.

Покачав головой, он щёлкнул языком.

— По правде говоря, я виню себя. Я должен был увидеть, бл*дь. Я видел, что вампир хотел тебя. Я видел это, но не понимал, что это значит. Вместо этого я ревновал. Я говорил себе, что я не в том положении, чтобы вмешиваться… что тогда я буду обращаться с тобой, как с ребёнком. За это я мог убить себя. Я определённо мог убить Брика… и даже Блэка. Я винил Мири. Я винил Холо и Джакса. Я винил всех нас. Я винил каждого из нас, чёрт подери, за то, что мы позволили такому случиться с тобой.

Он поднял взгляд.

Его зелёные глаза изучали Наоко, словно пытаясь одним лишь физическим зрением прочесть его реакцию.

— Я прошу прощения, — сказал видящий. — Я сожалею о стольких вещах, что даже не знаю, как выразить это тебе, Ник.

Его подбородок напрягся, взгляд все ещё не отрывался от Ника.

— Прости, что тебя оставили на том бл*дском дереве, — прямо сказал он. — Прости, что мы вообще подпустили к тебе Брика. Прости, что я не заставил Блэка увидеть, что Брик нацелился на тебя. Прости, что я убедил себя, что это лишь ревность, моя паранойя, неуместное собственничество. Прости, что не поднял из-за этого знатную шумиху, чтобы Блэку даже в голову не пришло посылать того мудака– вампира в джунгли на поиски тебя. Тогда бы, как минимум, Блэк приказал бы каждому члену команды искать тебя, быть настороже… не оставлять тебя с Бриком или его вампирами ни при каких обстоятельствах.

Даледжем умолк и стиснул зубы.

Когда он заговорил в следующий раз, его голос понизился до рычания, а взгляд теперь сосредоточился на огне в костровой яме.

— …Прости, что я не вытащил нас всех из этого бл*дского бардака на острове до того, как нас взяли в плен. И самое главное, прости, что я не сказал тебе о своих чувствах. Я говорил себе немало лжи, Ник. Я назвал тебя хорошим лжецом…

Он издал невесёлый смешок.

— Ты и есть хороший лжец, Ник. Но теперь я думаю, что я и сам не хуже. Я определённо научился лучше лгать себе. Но эти недели, похоже, изматывают и меня тоже.

Видящий умолк, всё ещё сидя на корточках перед ним и балансируя на подушечках стоп.

Наоко уставился на него.

Он наблюдал, как видящий смотрит в костёр, на потрескивающее пламя.

Он понятия не имел, что за выражение царило на его лице.

Он понятия не имел, как на всё это реагировать. Он мог лишь смотреть на видящего, но перестал хватать ртом воздух. Он перестал задыхаться. Всё его тело замерло совершенно неподвижно.

Его сердце болело.

Не его грудь… его сердце.