Черные сказки железного века
Шрифт:
Гран-при Италии 1991 года Шумахер встречал уже в новой команде. А «Бенеттон» отмечал двухсотый Гран-при своего первого номера Нельсона Пике.
Однако будем справедливы — новичку Михаэлю достались очень серьезные и уже опытные соперники. В восемьдесят девятом в чемпионате страны сошлись молодые, амбициозные и талантливые ребята. Минимум трое — Вендлингер, Френтцен и Бартельс — в самом ближайшем будущем могли оказаться в командах «Формулы-1». Во всяком случае, Немецкая спортивная комиссия обещала лучшему из них тесты в королевском классе. И мало кто из посвященных сомневался, что достанется заветная путевка Френтцену — Хайнца-Харальда называли главной надеждой Германии,
Так что сезон выдался на редкость трудным, лишний раз подтвердив, между прочим, как верно поступил Михаэль годом раньше, отказавшись от предложения Масса.
Целый год эти четверо сражались совершенно по-взрослому — до самого последнего поворота самого последнего круга самого последнего этапа, так что в конце сентября на пьедестале в Хокенхайме первую тройку разделило одно-единственное очко. Чемпионом стал Вендлингер, второе место поделили Френтцен и Шумахер. Но, как заметил Масс: «Михаэль был, пожалуй, более сосредоточен, чем эти двое. Возможно, он просто чувствовал, что должен работать больше. Это в характере парня. И, видимо, подсознательная реакция на то, как он сам оценивал свои способности».
В конце ноября Шумахер мог бы поставить эффектную точку — он выиграл первый заезд престижнейшего Гран-при Макао, своеобразного фестиваля молодых талантов «Формулы-3». Лидировал и во втором, но, увы, подвела техника. Кстати, только после этого Михаэля обошел чемпион британской Ф-3 Дейвид Брабэм, в первом-то заезде австралийца и видно не было.
Эта победа дала младшему сыну трехкратного чемпиона мира путевку в «Формулу-1». Михаэль же выбрал очень необычный вариант. Вместо того чтобы перейти в «Формулу-3000», которая долгое время считалась последней ступенькой перед чемпионатом мира Ф-1, он еще на год остался в «Формуле-3», а кроме того стал членом «молодежной команды» «Мерседес-Бенца» в гонках на выносливость. Многочасовые состязания спорт-прототипов к концу восьмидесятых постепенно превращались в эдакую тихую гавань — если, конечно, такими словами можно назвать гонки на скоростях за триста на машинах с семисотсильными моторами — для пилотов, либо завершающих свою карьеру, либо по каким-то причинам не сумевших пробиться в элиту Больших призов. Для молодого гонщика всегда существует опасность застрять здесь надолго. И это «надолго» легко может превратиться в «навсегда». Так зачем же Шумахер избрал такой путь?
Да ведь европейское первенство Ф-3000 нужно было выиграть, в крайнем случае, стать вице-чемпионом, чтобы попасть на заметку менеджерам команд «Формулы-1». А выступая за «Мерседес-Бенц», оставалось лишь убедить в своих способностях руководителей собственной «конюшни». Там, глядишь, боссы одной из богатейших автомобильных фирм планеты решат, что трехконечная звезда должна засиять и в «Формуле-1» — не зря же не первый год ходили такие разговоры. Тогда билет в высшее общество Шумахеру практически гарантирован — уж он постарается. До тех же пор оставалась возможность выигрывать не просто гонки, а этапы официального чемпионата мира. И набираться опыта работы с машиной, на которой выступать еще не приходилось. И, наконец, главное — получать стабильную зарплату, а не заниматься постоянным поиском спонсоров: дайте, дескать, за ради Христа несколько сотен тысяч, я ведь такой талантливый!
Самое удивительное, что вся эта довольно умозрительная конструкция не рассыпалась в прах, как должно было быть, а легко и замечательно быстро воплотилась в жизнь. В девяностом Михаэль стал чемпионом Германии, одержав восемь побед в «Формуле-3», в том числе в главных гонках сезона — в Макао и Фудзи, — выиграл этап мирового первенства в Мехико за рулем спорт-прототипа «Мерседес-Бенц-C11» и дважды финишировал вторым. Он получил бесценный опыт настройки машины, куда более мощной, быстрой и тяжелой, чем все, на чем он до сих пор ездил. Ведь эти состязания потому и назвали гонками на выносливость, что в них важна не только скорость, но и умение сохранить двигатель, коробку передач, шины на протяжении многих сотен и даже тысяч километров. Нужно уметь не увлекаться в погоне за соперниками и рекордным временем, а учиться экономить топливо и включаться по максимуму точно в тот момент, когда это необходимо.
В 1992 году товарищем по команде Шумахера стам Мартин Брандл.
Михаэль справился превосходно. Скажем, во время 24-часовой гонки в Ле-Мане он на целых пять секунд улучшил рекорд круга.
А еще в девяностом он встретил Коринну. Она была подружкой Френтцена — разумеется, Френтцена, кого же еще! Все кругом только и твердили о том, как замечательно талантлив Хайнц-Харальд, какой потрясающий гонщик может вырасти из него в самом ближайшем будущем. Михаэль не то чтобы завидовал, нет, наоборот, все эти разговоры лишь помогали ему сосредоточиться на работе: «Френтцен талантлив? Отлично, значит, если ему достаточно трех десятков кругов в тренировке, я пройду пятьдесят!» Но Коринна, она... она — совсем другое. Михаэль понял это, как только впервые увидел двадцатилетнюю девушку в компании своего товарища по команде. Она ничуть не похожа на пустоголовых длинноногих блондинок, которыми кишит гоночный паддок. Она говорит немного и нечасто, но ни разу не сказала ни одной глупости. Она единственная, решил Шумми. И здорово загрустил — за полтора года у них с Френтценом сложились хорошие, дружеские отношения.
Но видимо, на небесах кто-то действительно заботился о Михаэле. Коринна поссорилась с Френтценом. Узнав об этом, Михаэль тут же позвонил. И с этого момента жизнь его приобрела, наконец, истинный смысл. До сих пор Шумми жил, словно плывя по течению, особо не заморачиваясь о завтрашнем дне. А теперь крепко встал на ноги. «Мы поженимся, когда я стану чемпионом мира», — твердо решил он про себя.
В декабре все того же девяностого года бельгиец Бертран Гашо (точнее, француз, хотя родился он в Люксембурге, а жил в Бельгии) одолжил у своей невесты Кейт «Альфа-Ромео» и отправился на встречу с Эдди Джорданом, чтобы подписать контракт на будущий год. Бельгиец (точнее, француз) и ирландец собирались покорять «Формулу-1» — первый в качестве пилота, второй содержал гоночную «конюшню». Но на углу Гайд-парка Бертран, видимо, немного замечтавшись, чуть задел такси. Черный лондонский кэб остановился, водитель — некий мистер Эрик Корт, как значилось потом в полицейском протоколе — вышел и одарил «проклятого лягушатника» («Я не француз, сэр, — как заметил бы Эркюль Пуаро. — Я бельгиец!») парой ласковых. Гашо в долгу не остался. Слово за слово, молодые люди все больше распалялись, и в конце концов, чтобы оградить себя от назойливости мистера Корта, Бертран вытащил из кармана газовый баллончик и брызнул противнику в лицо — остынь, мол, дорогой.
Мистер Корт не остыл, а подал в суд. Тринадцатого августа девяносто первого, через два дня после того, как Гашо установил рекорд круга в Гран-при Венгрии, что было первым рекордом для молодой команды «Джордан», бельгиец предстал перед судьей Джералдом Батлером и дюжиной присяжных. Худшее, что мог предполагать Бертран, это штраф, в крайнем случае условное наказание. Но получил полтора года — за нападение и владение запрещенным оружием. Так что вместо того чтобы вылететь в Милан — там в среду начинались тесты шин, Гашо оказался в Брикстонской тюрьме Лондона. А через десять дней начинался Большой приз Бельгии.
Джордан лихорадочно вспоминал, кто из пилотов сейчас свободен. Росберг? Юханссон? Уорик? Самому молодому из них — Юханссону уже тридцать пять, и он полтора года не выходил на старт в «Формуле-1». Вот тут-то Эдди и припомнил, как еще в марте ему все названивал один немец — редкий пройдоха. И расписывал таланты своего подопечного. Как, бишь, его фамилия? Но за участие в испытательных заездах Джордан запросил 300 тысяч марок — тогда молодой команде деньги нужны были как воздух. Весной в Испании Эдди говорил с инженером из «Мерседес-Бенца» Дейвом Прайсом, и англичанин посоветовал обратить внимание на молодого парня по фамилии Шнайдер... Нет, как-то по-другому... Определенно, Прайс немца — точно немца — очень хвалил. «Чертовски хорош!» — именно так он и выразился. В следующие выходные Джордан отправился на «Нюрбургринг» — специально, чтобы своими глазами взглянуть на «этого, как его там...».
30 августа 1992 года Михаэль выиграл первую гонку «Формулы-1». На мокрой трассе он обошел самого Айртона Сенну.
Через пару дней Шумахер приехал в Сильверстоун — даже не на просмотр в «Джордане», а для того, чтобы подогнать по фигуре пилотское кресло: контракт на гонку в Бельгии был подписан еще в Нюрбурге. Михаэлю понадобилось всего три десятка кругов — и Йен Филлипс, коммерческий директор команды, побежал звонить Джордану в Испанию: «Эдди, мы открыли звезду!»