Черные викинги

Роуд Макс

Вервольф замолчал, а затем, фыркнув, снова сел в свое кресло.

Это все?
– спросил Масси.

Тот только кивнул.

А где сейчас находится Мойла?

В ответ сзади раздался голос Милна:

Этого никто не знает. Его дом пуст, а перед своим исчезновением он написал по почте, что на три месяца передает свои полномочия мне.

Якшаться с людьми, это одно, а подменять ими своих товарищей, совсем другое, - крикнул со своего места Пенто.
– Любовь-любовью, а дело есть дело! Людей нельзя вводить так близко к нашему миру, это просто опасно.

Мойла прячется в какой-то пещере, - тихо сказал один из людей-вампиров, тощий старик в классическом двубортном костюме.
– Несомненно, что всё, что происходит, происходит именно из-за этой женщины. Можно только гадать о причинах, побудивших

старого вампира к таким действиям, но только два чувства, любовь или страх, способны так изменить жизнь. Я думаю, что он использует людей в своих целях, а зная Мойлу, могу сказать, что их конец абсолютно предсказуем.

Вас зовут Линус Серквист, простите?
– спросила Анна.

Зертвист.

Простите, чуть-чуть ошиблась. Скажите, господин Зертвист, а может ли куратор вести какую-то свою хитрую игру?

Всё может быть, сударыня. Но повторюсь, такое резкое изменение стиля жизни происходит только при появлении сильнейших чувств. Если лорд захочет встретиться с Мойлой, но не сможет, то для Мойлы это грозит серьезными неприятностями, а если Мойле на все неприятности наплевать, значит у него теперь есть нечто, что важнее всего остального.

Вероятно. Ладно, давайте оставим эту тему в покое. Пусть господин Армор сам решит, стоит ли ему принимать во внимание вопрос по Мойле, но мы вас услышали и всё доведем до его сведения. Что еще вас тревожит или волнует?

Несмотря на заданный вопрос, на некоторое время в зале воцарилась тишина. Видимо, непонятная ситуация с куратором зацепила каждого из присутствующих и разговор несколько выбил их из колеи. Кто-то тихо перешептывался со своими соседями, кто-то задумчиво смотрел перед собой, но не было ни одного вампира, который проявлял равнодушие. В среде этих созданий не так и часто случались подобные события, и понять, почему старый заслуженный вампир, имевший в своей жизни всё, вдруг резко изменился, им было непросто. Конечно, никто из присутствующих, кроме Анны и Масси, не знал, что время Мойлы на земле подходило к концу, как не знали они и подлинной сути вопроса, но по их реакции можно было судить, насколько оправданы были опасения Высших относительно неизбежного резонанса, который вызовет это дело, дойди оно до остальных вампиров.

Впрочем, молчание продлилось недолго. Анне и Масси пришлось проявить немалое терпение, выслушивая пожелания присутствующих, и только к семи часам утра им удалось закончить разговор. Масси деловито записывал все в свою записную книжку, и под конец, с многозначительным видом, поднял ее над головой:

Друзья, дорогие мои сородичи! Ни один из волнующих вас вопросов не пропадет втуне и сразу по прибытии господина тертона я передам ему этот блокнот. Вероятно, скоро нам предстоит еще одна встреча, и я не сомневаюсь, что к этому моменту часть из обсуждаемого здесь, будет решена. Мы благодарны вам за сегодняшний разговор, а теперь, позвольте распрощаться. Многим из вас необходим дневной отдых, а остальных зовут к себе неотложные дела. Спасибо, и до встречи!

До встречи, господа!
– порядком утомившаяся Анна еще нашла в себе силы улыбнуться.
– Присоединяюсь ко всему сказанному и, в свою очередь, желаю вам удачи и поменьше волнений. До свидания!

Глава 18. Первый шведский прием Генриха Холлистока.

Ночная тьма еще не успела полностью рассеяться, когда Холлисток был уже на ногах. Сегодня ему предстоял очень непростой день, к которому было необходимо как следует подготовиться. Генрих не сомневался, что уже скоро появятся первые посетители (схема их привлечения была четко отработана в течении столетий, и в желающих никогда не было недостатка), но на этот раз ему предстоял настоящий марафон, требующий максимальной самоотдачи. Обычное ведение клиентских дел, размеренное и плавное, не подходило для нынешней ситуации, которая диктовала напор и натиск, столь не свойственный его холодному и расчетливому уму. Вопросы предстояло решать быстро и решительно, не оглядываясь на возможные последствия и презирая любые сложности. Запланированное путешествие в царство Хель также не являлось простой прогулкой, и Холлисток даже чувствовал некоторое волнение, сложное, но, впрочем, легко объяснимое. С хозяйкой Хельхейма его издавна связывали весьма непростые отношения, и она, одна

из самых могущественных обитательниц всех миров, имела на него немалое влияние. Только он один знал Хель с той стороны, которая являлась великой тайной для обитателей всех пяти миров. Одно её имя наводило ужас на абсолютное большинство живущих, а облик великой богини, в котором она представала в их сознании, заставлял дрожать не только людей, но и внеземных сущностей, ад для которых также никто не отменял. Только Высшие, тертоны и некоторые лорды, знали истинную сущность Хель, и лишь Генрих Холлисток, могучий тертон, восьмой лорд всех тридцати вампирских легионов, знал Хель как обычную женщину, в которую она превращалась в его присутствии. Их связь длилась с того самого момента, когда он, окрепнув и возмужав, совершил первое путешествие по четырем потусторонним мирам, а попав в ад, еще не скоро захотел выбраться наружу. Истинная красота богини, неожиданно открывшаяся перед молодым тертоном, была настолько ослепительна, а общие чувства оказались настолько сильны, что прошел не один десяток земных лет, прежде чем они нашли в себе силы расстаться. Армора ждала земная жизнь, а Хель, его прекрасная звезда, осталась в Хельхейме, олицетворением которого она являлась. Их встречи стали редки, но оттого не стали менее прекрасны и эмоционально насыщенны, хотя своеобразная служебная необходимость не позволяла видеться слишком часто. Путешествие к ней требовало от Армора максимального напряжения сил и настолько высасывало изнутри, что потом, уже Генриху Холлистоку, требовался не только длительный отдых, но и многие литры человеческой крови, восстанавливающие опустошенные резервы организма. Хель забирала его без остатка, с ненасытной жадностью беря себе то, чего оказывалась лишена многие и многие годы, но, надо отдать ей должное, не позволяла себе ни слова упрека, даже зная, что Армор тоже пользуется ей в своих целях. В конце концов, оба всегда получали желаемое и расставались вполне довольные друг другом, чтобы когда-нибудь обязательно встретиться вновь.

В начале девятого домой вернулись посланники Холлистока. Когда они вошли в квартиру, он сидел за столом на кухне и курил тонкую сигариллу.

Вот и мы!
– появившаяся на пороге Анна огляделась.
– Давно нас ждешь?

Генрих, еще мгновение проследив за облачком, только что выпущенного, дыма, медленно перевел на нее взгляд:

С того самого момента, как вы уехали. Вижу, что за твоим возбуждением скрывается неплохой результат от поездки!

Есть результат!
– Анна быстро подошла к холодильнику, и достав большой спелый помидор, жадно впилась в него зубами.
– Как же мне хотелось его съесть — не поверишь!

Холлисток усмехнулся:

Поверю, рассказывай. А что там Масси возится?

Я иду, иду!
– из прихожей раздался голос Грина.
– Никак не могу найти тапки!

Холлисток посмотрел себе на ноги:

Это, наверное, я их одел! Возьми другие, в гостиной у дивана.

Ок!

Покачав головой, Генрих вновь обратился к Анне:

Ну?

С чего начать?

С результата, остальное мне сейчас не важно.

Мойла неизвестно где, его несколько месяцев никто не видел. Известно, что он создал из людей какую-то банду, именующую себя «Черными рыцарями», но кто они, и зачем он это сделал, никто не знает.

«Черными викингами», - Масси, в этот момент появившийся на пороге, сходу вступил в разговор.
– Викингами, а не рыцарями.

Неплохо!- Холлисток хмыкнул.
– Но это не дает ничего принципиально нового. Должен быть мотив.

На этот раз пришла очередь Масси, громким «хм», выражать свои эмоции:

Старый мудрый вампир влюбился в девчонку! Все об этом уже знают, и хорошо еще, что пока не копают глубже.

Влюбился!
– Холлисток в удивлении приподнял одну бровь.
– Вот это действительно новость! Давайте дальше.

Теперь, вместо Масси, вновь заговорила Анна:

Девушке около двадцати пяти. Вампиры считают, что она имеет на Мойлу немалое влияние, но все же думают, что людей он использует в своих целях, и вскоре все образуется. Одобрения его поведение не вызывает, но обсуждать своего куратора пока никто не решается.

Несколько минут Холлисток сидел молча, а затем встал, спокойно подошел к холодильнику, отрезал ломоть ветчины, и, откусив от него добрый кусок, хитро посмотрел на своих собеседников: